Сказав это, герцог опустился в свое кресло и принялся что-то шептать на ухо Марчмаунту, который метал на Годфри столь негодующие взгляды, словно пытался испепелить его заживо.
– Господи боже, какая муха вас укусила, – пробормотал я, наклонившись к Годфри. – Вам придется дорого заплатить за свою выходку.
Лицо Годфри, обычно столь приветливое, оставалось суровым и непреклонным.
– Мне все равно, – проронил он. – Иисус не оставит меня. Я уповаю на Его бесконечное милосердие и не позволю, чтобы Его слово подвергалось насмешкам и поношениям.
Взгляд его светился праведным гневом. Я с тяжким вздохом отвернулся. Когда дело касалось вопросов веры, кроткий и покладистый Годфри преображался на глазах и превращался в совершенно другого человека – решительного и непримиримого.
Наконец обед кончился. Герцог и его свита покинули зал, и за столами поднялся гул голосов. Годфри сидел под огнем любопытных взглядов неподвижно, потупив голову. Казалось, собственный безумный поступок принес ему огромное удовлетворение. Некоторые законники, по большей части приверженцы традиционной церкви, поспешно встали и вышли прочь. Старый брат Фокс, явно испуганный, был среди них. Я тоже поднялся со скамьи. Годфри укоризненно посмотрел на меня.
– Останьтесь на минуту, – попросил он. – Или вы более не желаете находиться в моем обществе?
– Господи боже, Годфри, за кого вы меня принимаете, – рассердился я. – Я спешу лишь потому, что у меня пропасть работы. И сейчас мне надо срочно поговорить с Билкнэпом, а то он уйдет.
В самом деле, Билкнэп уже направлялся к двери. Я поспешил за ним и нагнал уже во дворе.
– Брат Билкнэп, мне необходимо с вами поговорить, – твердо заявил я.
– Об иске, который вы затеяли против меня? – осведомился он, безмятежно улыбаясь и щурясь от яркого солнца. – Слушайте, ваш приятель, похоже, совсем свихнулся. Что он себе позволяет? Подобная наглость не сойдет ему с рук и…
– Мне нужно поговорить с вами о совершенно другом деле, Билкнэп, – бесцеремонно перебил я. – Лорд Кромвель дал мне весьма важное поручение. Я занимаюсь расследованием убийства Майкла Гриствуда и его брата, которое произошло вчера.
При этих словах у Билкнэпа отвисла челюсть. Если он изображал полное неведение, сделано это было на редкость убедительно. Но по части притворства адвокаты зачастую могут дать сто очков вперед лицедеям, играющим в мистериях.
– Думаю, нам лучше пройти в вашу контору.
Билкнэп, все еще не оправившийся от изумления, молча кивнул и двинулся через двор. Контора его располагалась в угловом здании, на втором этаже. Мы поднялись по скрипучей лестнице, и Билкнэп отпер дверь. В отличие от конторы Марчмаунта, помещение Билкнэпа было обставлено весьма скромно: обшарпанный письменный стол, грубо сколоченные полки, заваленные бумагами. Взор мой сразу привлек огромный, окованный железом сундук, стоявший в углу. Широкие железные обручи и внушительных размеров замок, висевший на сундуке, убеждали, что в нем хранится нечто весьма ценное. По Линкольнс-Инну ходили упорные слухи, что все золото, заработанное путем бесчисленных махинаций, Билкнэп прячет в этом сундуке. Поговаривали даже, что он проводит целые вечера, пересчитывая монеты и любуясь на них. Тратить деньги он, мягко говоря, не любил. О скупости его также ходили легенды, а портные и содержатели харчевен, которым он задолжал, постоянно подавали на него в суд.