Друг мой сидел за столом и, сосредоточенно нахмурившись, проглядывал документы одного из моих дел. Мотыльки роем кружились вокруг свечи и, как это принято у этих неразумных созданий, обжигали крылышки и падали на пол. Светлые волосы Годфри были взлохмачены, так как во время работы он имел обыкновение постоянно их ерошить. На носу у него сидели небольшие круглые очки, которые придавали молодому лицу почтенный ученый вид.
– Годфри, я вижу, вы работаете на меня в поте лица своего, – с улыбкой заметил я.
– Да, но по собственной воле, – ответил он. – Хорошо, что вы заглянули, а то я чертовски устал и давно уже мечтаю, чтобы кто-нибудь отвлек меня от работы.
Годфри испустил тяжкий вздох.
– Сегодня выяснилось, что мне придется держать перед правлением корпорации ответ за свое недостойное поведение.
На губах Годфри мелькнула грустная улыбка.
– С одним делом я почти закончил. Работа продвигалась бы быстрее, если бы Скелли имел похвальную привычку держать бумаги в порядке. Он пытается, бедняга, но, честно говоря, без большого успеха.
– Годфри, выступив против герцога Норфолка, вы подставили себя под удар, – произнес я, не поддержав его легкомысленного тона.
Очки Годфри блеснули в свете свечей.
– Я не выступал против герцога, – покачал он головой. – Я всего лишь обратил к нему Слово Господне. Неужели это преступление?
– Все зависит от обстоятельств. Сами знаете, нередко те, кто произносит Слово Господне не в том месте и не в то время, оканчивают свою жизнь на костре.
Лицо Годфри стало грустным и серьезным. – Что значат полчаса телесных страданий в сравнении с вечными муками души в адском пламени?
– О телесных страданиях легко говорить с пренебрежением. Выносить их куда труднее.
Годфри вновь сокрушенно вздохнул и пожал плечами.
– Вы правы, Мэтью. Вчера был арестован еще один проповедник-евангелист. О, я хотел бы, чтобы у меня достало сил бестрепетно взойти на костер. Помните, я рассказывал вам, что присутствовал при сожжении Джона Ламберта?
– Конечно.
Я тут же вспомнил рассказ Барака о беспримерном мужестве этого мученика.
– Я пошел туда, дабы укрепить свой дух, созерцая столь впечатляющий пример. Воистину, Ламберт превысил пределы человеческой стойкости. И все же это было ужасное зрелище.
– Всякая казнь ужасна.
– В тот день дул довольно сильный ветер, и он доносил до толпы зрителей жуткие хлопья черной жирной сажи. Ламберт к тому времени уже был мертв. Да, подобная смерть ужасна, и все же есть люди, которые ее заслуживают, – добавил Годфри, и глаза его полыхнули гневом. – Я присутствовал и при казни отца Фореста, предателя-паписта. – Годфри судорожно сжал кулаки. – Мне казалось, я своими глазами видел, как черная его душа отправилась прямиком в ад. Да, подчас мучительная смерть – это лишь справедливая кара. В борьбе с папистами мы должны быть решительны и беспощадны. Иначе они одержат верх.