Глаза Годфри зажглись холодным жестоким блеском, лицо исказилось от негодования. Стремительность, с которой этот мягкий и доброжелательный человек превратился в непримиримого фанатика, так поразила меня, что я невольно вздрогнул.
– Мне пора идти, Годфри, – тихо произнес я. – Надо подготовиться к выступлению на процессе против Билкнэпа.
Я взглянул в его лицо, все еще хранившее суровое и непроницаемое выражение.
– Если правление корпорации наложит на вас высокий штраф, который вам будет трудно выплатить, я буду рад оказать вам помощь.
– Спасибо, Мэтью, – ответил он.
Жестокий огонь, полыхавший в его взгляде, погас, голос вновь звучал мягко и грустно.
– Все-таки очень жаль, что такое благое дело, как уничтожение монастырей, обернули к своей выгоде мошенники вроде Билкнэпа. Полученные средства следовало использовать на всеобщее благо: для строительства больниц и школ.
– Надеюсь, именно так они и будут использованы. Ведь далеко не все монастырские владения оказались в распоряжении ловких пройдох, – ответил я. Но на память мне тут же пришли слова леди Онор о законниках, озабоченных лишь тем, как набить собственный карман.
Я просидел за столом около двух часов, просматривая материалы дела и записывая основные тезисы собственного выступления. Потом сложил документы в сумку, перекинул ее через плечо и направился в библиотеку. В одной из бумаг, обнаруженных Майклом Гриствудом в монастыре Святого Варфоломея, говорилось о том, что римляне за сотни лет до византийцев использовали горючее вещество, подобное греческому огню. Я хотел выяснить источник этих сведений. Возможно, римляне применяли какое-то другое вещество, которое действовало не совсем так, как то, о котором я уже так много слышал? Учитывая легендарную мощь римских войск, все это было вполне вероятно. Час был поздний, и большинство окон погасло. Лишь окно библиотеки по-прежнему испускало тусклый желтый свет. Я вошел в просторный зал, где уходившие ввысь ряды полок прогибались под тяжестью великого множества томов. В комнате царил полумрак, свечи горели лишь на столе библиотекаря. Мастер Роули, пожилой человек невероятной учености, всем книгам на свете предпочитал законоведческие труды. Сейчас он сосредоточенно изучал пухлый том Брэктона. К залу судебных заседаний он никогда и близко не подходил, зато являлся непревзойденным знатоком всех юридических тонкостей, и потому даже барристеры нередко обращались к нему за советом. Завидев меня, библиотекарь встал и поклонился.
– Вы разрешите мне взять свечу, мастер Роули? Мне надо найти кое-какие книги.