Со своим мужем-начальником Евгения Леонидовна разговаривает очень почтительно, а он к ней подчеркнуто внимателен и нежен. Даша понимает: Евгения Леонидовна здесь единолично главная, но она умная и ни за что этого не покажет, будет всячески подыгрывать мужу, он — хозяин в доме.
Здесь сегодня гости. Полные мужчины в костюмах и белых рубашках и женщины, почти все крупные, с пышными прическами, произносят тосты. За очередностью Евгения Леонидовна наклоняется к Даше и тихо спрашивает:
— А твой папа водочку пьет?
Даша теряется, не знает, как ответить. Сказать, что пьет, получится, что Папа — алкоголик, сказать правду, не пьет, можно обидеть, получится, что Дашин Папа — трезвенник, а вот хозяин, Владислав Сергеевич, выпивает. Можно сказать, что пьет по праздникам, но это глупо, для Папы выпить — это вовсе не праздник…
Встает очередной лысый дяденька в костюме, с рюмкой в руке.
— Уважаемые хозяева, уважаемая Евгения Леонидовна, глубокоуважаемый Владислав Сергеевич! Для меня большая честь сидеть с вами за этим столом! Разрешите мне, в эту торжественную для меня минуту, выразить мое глубочайшее уважение к вам, уважаемый Владислав Сергеевич…
Даша запуталась, поплыла и поймала только конец тоста. Дяденька выскочил из «уважаемых» и говорит какие-то странные слова:
— Тостуемый и тостующий пьют до дна!
«А вдруг меня тост говорить заставят?! — в ужасе думает она. — Может, как в детстве, сползти на попе под стол и прошмыгнуть между чужими ногами? Если я тихонько проползу, вагоноуважаемый глубокоуважатый не заметит».
— Пойдем, Мумзельсон, — шепчет Женька.
Даша тихонечко выползает из-за стола, ловя неодобрительный взгляд начальника праздника Владислава Сергеевича.
Пока застолье продолжается, они сидят под одним пледом на дальней маленькой веранде и слушают Галича.
— Если кто-нибудь войдет, мы сразу выключаем, — предупреждает Женька.
Даша давно любит песни Галича, но своих записей у нее нет.
— Женька, — смеется она. — Получается, что антисоветский Галич — такой же дефицит, как копченая колбаса, недоступные гостиницы, дешевые путевки… Твои родители когда-нибудь с тобой на антисоветские темы разговаривали?
— С ума сошла, отец же номенклатура, а мама… она никогда ему не возражает. Она у меня очень умная, все понимает, мы с ней обо всем разговариваем класса с восьмого. А отец искренно верит в коммунизм и так далее. А твои?
Даша задумалась.
— Прямо — нет, никогда. Я несколько раз задавала такие вопросы, Папа больше глазами отвечает, чем словами… Я думаю, они еще больше, чем твои, боятся, особенно Соня.