– Стоит лишь передать записи, куда следует, Вацлав Збигневович.
– И куда же их следует передать? В прокуратуру? В общество защиты бродячих собак и недозаморенных голодом пенсионеров? – осведомился Боник, отдуваясь, потому что рука девушки, преодолев расстегнутую ширинку, скользнула под резинку трусов. – Уф! – выдохнул Боник, багровея. – Погоди, детка, погоди.
– Не вредничай, папик.
– Зачем же, типа, в прокуратуру? – сказал Атасов дрогнувшим голосом. – Я бы, на вашем месте, передал пленки бывшим партнерам Виктора Ивановича Ледового. Тем, что оплатили ему стоимость бриллиантов, и которых Артем Павлович, впоследствии, скажем так, облапошил, повесив всех собак на супругу убитого, Анну Ледовую.
– И кто же эти люди? – спросил Бонифацкий, извиваясь. Имя бывшей любовницы заставило его поморщиться. Возможно, у легкой досады, которую он почувствовал при упоминании очутившейся в психиатрической лечебнице не без его участия Анны, и появился бы некоторый сострадальческий привкус, нечто вроде легкого угрызения совести, если бы не пальцы Юлии. Они не давали Бонику сосредоточиться. Девушка, наконец, достигла цели, и теперь играла его пенисом, как ручным эспандером.
– Эти люди – кавказцы, – ответил Атасов. – Чеченцы, если точнее.
– Ого! – выдохнул Вацлав Збигневович. В свое время ему довелось отслужить в рядах разношерстной советской армии, о том, на что способны выходцы с Северного Кавказа, у него было представление. – И где мне их искать, этих ваших чеченцев?
– Я знаю где, – заверил Атасов. – Смогу на них выйти, если, понадобится.
– В таком случае, почему бы вам самому не передать пленки кому следует? – на лбу Боника выступила испарина. Юлия не отрывалась от дела. Это было что-то.
– Мне это ни к чему, – отвечал Атасов. – Мне от Артема Павловича ничего не нужно. Зато мне кое-что нужно от вас.
– От меня? – удивился Бонифацкий. – И что же? Уф, постой, постой! Мне надо поговорить.
– Я тебе не мешаю!
– Еще как мешаешь!
– Что-то, типа, не так? – не понял Атасов.
– Все в полном порядке, – заверил Бонифацкий. – Детка, пять минут…
Приведя любовника в состояние готовности номер один, Юлия, задрав платье, вскарабкалась на него и оседлала. Бонифацкий охнул, когда это произошло, и чуть не выронил трубку. Девушка принялась ритмично двигать бедрами, постепенно взвинчивая темп.
– Ты бы хоть дверь закрыла…
Юлия энергично замотала головой.
– Если нас застукают, детка…
– Вы это о чем, типа, толкуете?! – прорвался сквозь помехи Атасов. Ему выдался далеко не самый лучший день, к вечеру совсем разгулялись нервы, а острое желание вцепиться собеседнику в глотку и душить, пока изо рта не вывалится посиневший язык, было неосуществимо вследствие восьми или девяти сотен километров, которые их разделяли.