А насчет псов Духарев заметил: на дорогу они не выбегали, брехали с обочины. Причем сопровождали всадников до определенного места, а затем внезапно теряли интерес к путешественникам и трусили по своим делам.
Потому Духарев песиков не шугал и гридням своим велел их не трогать: собачки при исполнении.
Пока ехали, Мышата поведал Сергею о той, к кому они направлялись.
– Ее дед был болярином кесаря Симеона, – рассказывал братец. – Отец сначала служил Петру, но потом переметнулся к его брату и был казнен. Все земли мятежника отошли кесарю, девчонке остался лишь дом в Преславе, кстати, по соседству с моим, и еще поместье под городом. И того не было бы, кабы мать ее не состояла в родстве с Сурсувулом. Дом и поместье – ее приданое.
– Мать жива? – спросил Сергей.
Мыш покачал головой:
– Померла. Не то давно выдала бы дочку замуж. Слыхано ли такое: двадцать третья весна боярышне, а она всё в девках.
– Так она, выходит, на пять лет старше Артема? – нахмурился Духарев. – Ты что, Мыш, в своем уме?
– Ну и что с того! – фыркнул Мышата. – Зато красавица! И в родстве со всей булгарской знатью.
– Что же к ней никто не сватался?
– Сватались, еще как! Женихи – толпами! Сватались почище, чем к этой… как ее… Ну, у которой муженек двадцать лет по морям странствовал… Про которого Артемкин ритор рассказывал… Как ее звали-то… – Лоб Мышаты собрался складками, отражая интенсивную работу мозга.
– Пенелопа, – сказал Духарев.
– Точно! Вишь, брат, старею, – сокрушенно произнес Мышата. – Простое имя вспомнить не могу.
– Не прибедняйся, – усмехнулся Сергей, знавший, что под черепной коробкой названного братца умещается больше торговых цифирей, чем в самой толстой здешней книге. – А с чего ты взял, что девушка не откажет нам?
– С того, что управляющий ее, Пчелко, ссуду взял. Под залог межицких земель. Это поместье ихнее, – пояснил Мыш. – На год взял. Ныне срок расплачиваться, а отдать ему нечем. Это я точно знаю, потому что Пчелко этот ко мне пришел. Он сам из Скопле, отца моего знал, и вроде как даже в родстве с нами дальнем. Думал, я помогу.
– А ты?
– Помог, конечно! – Мышата даже удивился. – Я ж тебе сказал, что боярышню для себя присматривал. Но для родного племяша – не пожалею! Не беспокойся, брат, нам не откажут! Это в Киеве батя наш изгоем был. А здесь Радов Скопельских уважают. У нас с тобой родичей – что грибов после дождя. Одного я понять не могу, зачем батька к русам подался? Сколько у людишек не спрашивал – не знают. Сказывали, был в ближниках у кесаря Симеона, а как тот помер, сразу уехал. Почему – не ведают, а кто ведал, тех уж нет. Из симеоновских витязей ныне ни одного не осталось… Слушай! – внезапно встрепенулся Мыш. – А может, ты узнаешь?