— Ну что, — сказал он, чуть повеселев от созерцания игры. — Продолжим наши забавы... Итак, было их одиннадцать. Трое живы — и все трое ни при чем. Трое мертвы — и все трое ни при чем. Еще одну я сегодня нашел в архиве, убита мужем пару лет назад. Надо бы найти ее родственников, поспрашивать...
— Понял.
— То есть шестерых мы вычеркиваем совсем, одна под вопросом. Остается четыре, которые непонятно где...
— Три непонятно где.
— То есть?
— Одна — это которая в Польше была.
— Точно. Теперь я про нее забыл. Так что там с ней?
— Она сегодня вечером должна приехать. Утром я собираюсь ее навестить.
— Утром... Это хорошо, — сказал Бондарев. — То есть у нас две под вопросом и три непонятно где. Ладно.
Он вдруг понял, что завтра утром, пока Белов будет вести милые беседы с вернувшейся из Польши Великановой, он будет все так же корпеть в архиве — и, скорее всего, без особого смысла.
— Знаешь что, — сказал Бондарев. — Завтра пойдем вместе к этой твоей девушке, которая из Польши. Для верности. Я посмотрю, как ты работаешь... И все такое.
— Ладно, — сказал Белов.
— Ладно, — сказал Бондарев и нехотя потянулся за ботинками.
Когда он на такси приехал в свою «Зарю», было уже одиннадцать вечера. Светильники в огромном холле не могли компенсировать отсутствие дневного света, поэтому здесь царил полумрак. Шаги Бондарева по мраморному полу отдавались гулким эхом, огни за стойкой администратора казались страшно далекими, и все это напоминало какую-то огромную пустую гробницу. Не хватало привидений или, на худой конец, мумии в дальнем углу.
По мере приближения к ярким лампам на администраторской стойке ощущение гигантского склепа исчезало, до слуха Бондарева стали доноситься голоса, писк телефонных звонков и даже далекая музыка со стороны ресторана. Привидения так и не появились.
Бондарев вошел в кабину лифта и уже протянул руку, чтобы нажать на кнопку, как вдруг услышал:
— Подождите, пожалуйста.
В лифт въехала тележка с чистым бельем, а вслед за ней в кабину протиснулся ссутулившийся мужчина в мятом белом халате. Он поднял на Бондарева усталые прищуренные глаза и заискивающе сказал:
— Большое спасибо.
— Не за что, — сказал Бондарев.
— Вам какой этаж?
— Третий, — сказал Бондарев.
— Чудесно. — Мужчина в мятом халате нажат кнопку "3" для Бондарева и кнопку "6" для себя. Потом вытянул руки по швам и улыбнулся. Улыбка выглядела чужеродным элементом на его утомленном, словно выжатом лице, кожу на которое, видимо, выделяли по строгому лимиту — она туго обтягивала череп, не позволяя никаких вольностей вроде отвислых щек или второго подбородка. Еще Бондарев обратил внимание на большие сильные руки, которые сжимали рукоять тележки с бельем.