– Как искупить, учитель? Да и на что я теперь гожусь? Не могу затачивать тебе резцы… не могу держать рубило… камень – и тот поднять не сумею… большой камень, достойный твоих рук… Будь он проклят, этот Рихмер, сын змеи! Чтобы ему остаться без погребения! Сделал калекой и предателем!
– Ты не калека и не предатель, – сказал Семен, – ты грешник, которому надо трудиться и заслужить прощение. И труд твой будет тяжелей, чем камни таскать. Ну, а что до Рихмера… Может, не так он виноват, а? Все же человек подневольный, тень Софры, приказали – сделал… и дочь у него приятная… глаза как у лани… Ты не находишь?
Щеки Пуэмры заалели, и Семен догадался, что, кроме вины перед ним, мучает ученика раздвоенность: с одной стороны, дочь ненавистного, страшного человека тоже бы надо бояться и ненавидеть, а с другой – уж больно хороша и на отца не похожа… Он усмехнулся и сжал здоровую руку Пуэмры.
– Хочешь узнать, в чем будет твое искупление?
– Да, учитель! Клянусь солнцеликим Амоном!
Его зрачки блестнули, лицо озарилось надеждой; он уже не был похож на мумию, а выглядел как человек, нашедший в песках оазис с пальмой, родником и даже с приятной девушкой – с той самой, чьи глазки как у лани.
– Рихмер просит, чтобы ты не таил на него зла, и в знак примирения отдает тебе свою дочь. Единственную и любимую! Возьмешь ее в супруги – если, конечно, пожелаешь. Или не пожелаешь?
Пуэмра закатил глаза – мол, стоит ли сомневаться!
– Значит, возьмешь и станешь наследником Рихмера. Ты ведь, собственно, из его людей? Вот и учись ремеслу у родича… год учись или десять лет – столько, сколько нужно. Будешь потом хранителем врат и Ухом Амона. Уши у тебя ведь целы, так? И, кажется, их два? – Пуэмра, соглашаясь с этим бесспорным фактом, опустил веки. – Вижу, два… Одно ухо повернешь к Амону, другое – к посланцу Осириса, то есть ко мне. Есть вопросы?
– Слушаю твой зов, учитель, – пробормотал Пуэмра, вцепившись в руку Семена, – целую прах под твоими ногами и клянусь, что исполню любое твое повеление… – Он перевел дух и судорожно сглотнул. – Скажи, мой господин… Ты спас меня – но как? Что ты отдал Софре и Рихмеру, чтобы снять меня с ложа Сохмет?
– Ничего. Боги вразумили Рихмера, и он подчинился, ибо воля их священна, а голос слышен всем – особенно Уху Амона. Ухо у него чуткое, парень… каждый шорох ловит, не то что глас богов.
– А Софру? Софру боги тоже вразумили?
– Вразумили. Очень основательно, – сказал Семен, поднимаясь. – Ну, мне пора. Выздоравливай, ученик! Небсехт, Атау и Сахура просили передать, что молятся о твоем здравии.