– Сейчас курочку будем резать, синьорита. Разыщем и оставим без потрохов. И перышки ощиплем!
Услышав про потроха, она облизнулась. Затем мы отправились к Тришке, оба – в самом кровожадном настроении, словно два индейца, сменивших трубку мира на боевой томагавк. По такому случаю розыск я решил вести не с клавиш, а с полным погружением; оседлал своего мустанга (то бишь контактное кресло), защелкнул браслеты на щиколотках и запястьях и надвинул шлем. Огненные адские бездны снова разверзлись передо мной, только теперь у Добермана появился спутник, маленький черный пудель с кокетливым бантиком на хвосте. Моя компьютерная ипостась, Маска, под которой я странствую в Сети… Я связан с нею крепче, чем с персонажами фульриков; им я могу подсказать, направить дела туда либо сюда, а с песиком у нас полное сродство душ и миомоторных реакций. Через браслеты, разумеется; стоит мне сжать кулак или брови нахмурить, как сенсор, уловив усилие, преобразует его в импульсный код, а после… Впрочем, эти детали интересны лишь специалистам. Сыщикам они ни к чему. Равно как судьям и палачам. Я перевел Добермана в режим поиска, и зловещее алое зарево угасло. Мир вокруг был безбрежен и пуст, как безоблачное небо над Вайомингом, и в его успокоительной синеве мерцала серебристая тропа – мой сетевой канал в голографической проекции. Этим прелестным видом я был обязан креслу – вернее, его интерфейсному модулю, который делал зримой такую вещь, как пляска бесплотных квантов меж электронных облаков. Временами серебряная тропка – или полупрозрачный тоннель, уходивший в бездонный сапфировый космос – чуть подрагивала, сжималась и вспыхивала фиолетовым; свечение катилось по ней, словно шарик в желобе, исчезая где-то у меня под ногами. Это трудился Доберман: ловил сигналы другой своей половины, похищенной вместе с Джеком, и превращал их в зримый ясный образ. Он мог бы делать это куда быстрее, но приноравливался к медлительному моему рассудку; темп времени, в котором мы сейчас существовали, определялся мной. Иными словами, скоростью химических реакций в моем организме, а не стремительным полетом квантов, детей эфира.
Я шевельнул пальцами, и две черные тени устремились вперед, по серебристой дорожке, проложенной в компьютерных небесах. Доберман бежал первым – собственно, не бежал, а скользил в пространстве на растопыренных мощных лапах. Программируя его, я опустил такие мелочи, как собачья побежка; меня вполне устраивало, что он летает, а не скачет. Над пуделем велась более тонкая работа, и он умел перебирать лапами, дергать хвостом и настораживать уши; умел и кое-что другое, еще поинтересней.