Шурочка, как я уже говорила, при всех ее безусловных достоинствах – довольно ветреная особа, но это не мешает мне восхищаться ею и искренне любить в течение многих лет.
Просто она легко увлекается, а иногда и немного драматизирует собственную жизнь и происходящие с нею события. Тем более в периоды безвременья, когда в нашем славном городе месяцами ничего не происходит.
Поэтому смерть молодого человека, которым она слегка увлеклась в ранней юности, не явилась для нее поводом для вечного траура. И хотя она по-прежнему его носила, но уже тяготилась им. И чтобы облегчить ей жизнь, я сказала ей с самым серьезным видом:
– Давай не будем осложнять жизнь господину Дюма.
– Что ты имеешь в виду? – с тревогой спросила моя подруга.
– Если мы действительно с ним повстречаемся, а теперь это вполне возможно, то он как джентльмен вынужден будет пребывать в нашей компании с печальным видом, избегать столь свойственной французам вообще и ему в частности легкости, блестящих острот. А без них наше знакомство потеряет львиную долю того очарования, что оно могло бы нам подарить в менее драматичных обстоятельствах. Тем более, что знакомство это не обещает быть слишком долгим.
И эта моя длинная тирада подействовала на мою подругу, как волшебный бальзам на измученное страданиями сердце.
– Ты думаешь, – с робкой надеждой выздоравливающего в глазах спросила она, – Костя бы меня понял? И простил?
– Он всегда был добрым мальчиком. И желал тебе добра…
– В таком случае… – уже нетерпеливо переступая с ноги на ногу, перебила она меня, – я, пожалуй, поеду переодеться. Вдруг он действительно приедет сегодня.
И она побежала к выходу.
– Кстати, – крикнула я ей в след, – откуда тебе стало известно о его приезде?
– В церкви сказали, – на секунду обернувшись ко мне, пожала она плечами, и через мгновенье ее каблучки уже стучали по лестнице.
Через час она вернулась ко мне в полном параде, как любили говорить при императоре Павле. Волосы на ее голове были уложены самым невероятным образом, на лице сияла по-французски очаровательная и потому легкомысленная, чтобы не сказать глуповатая, улыбка, а платье…
У меня не хватает слов, чтобы его описать. Тем, кто хочет себе его представить, предлагаю полистать французские модные журналы за 1858 год. И особенно те в них разделы, что французы называют «для любительниц экзотики». Там они помещают платья, которые в самой Франции рискнет пошить лишь очень смелая женщина, а в России, так уж повелось, только в таких и щеголяют. Во всяком случае в Саратове. И начинают рассматривать эти самые журналы именно с последней страницы, на которой обычно и помещают свои экстравагантные изыски французские модельеры-экспериментаторы.