«Мы действуем, как разбойники, – думала я, – но не собираемся же мы убивать этого человека?»
Не знаю, как Петр, но у меня таких мыслей точно не было.
Хотя если попытаться проанализировать бессознательные порывы души – то, как это ни страшно звучит, но все-таки нужно будет признаться, что смерти Орловского я желала. И что бы ни писал по этому поводу Дюма, инстинкт или голос крови, шепчущий нам «кровь за кровь, зуб за зуб» очень часто определяет наши поступки, особенно в экстремальных ситуациях.
Наконец, Орловский очухался, во всяком случае, стал что-то соображать.
– Какого черта? – осипшим голосом спросил он, пытаясь разглядеть в полутемной комнате, кто мы такие.
В этот момент я увидела свое отражение в зеркале. Мои совершенно не мужские волосы выбились из-под головного убора. И за мужчину меня мог бы в эту минуту принять только совершенно ненормальный или уж совсем пьяный человек. Чтобы не продолжать далее этого бессмысленного маскарада, я сняла его с головы и волосы рассыпались у меня по плечам.
– Люси, – завопил неожиданно Орловский, приняв меня за убитую им женщину, – опять ты здесь!
И в этот самый момент я поняла, почему он пребывал в столь безобразном состоянии. Насколько мне было известно, до этого Орловский никогда не злоупотреблял вином. Каким бы он ни был чудовищем, но то, что произошло у него в замке два дня назад, видимо, до сих пор стояло у него перед глазами. Как это у Пушкина – «и мальчики кровавые в глазах…»
Судя по выражению животного ужаса в его глазах, я была права. И дело тут даже и не в нашем с Люси сходстве. Просто ее он видел во сне и наяву. А уж в каждой оказавшейся рядом женщине – просто наверняка.
Он отмахнулся от меня, как от привидения, видимо, осознав свою ошибку.
– А… – скривился в страшной беззубой улыбке он, и только теперь я поняла, что его безукоризненные зубы были фальшивыми, – прекрасная незнакомка, что же вы в прошлый раз так неожиданно исчезли?
Теперь постаревший, опухший, с провалившимися губами, в мокрой ночной рубашке, он уже не вызывал у меня никаких чувств, кроме отвращения.
– Пойдем отсюда, – предложила я Петру, и, может быть, мы на самом деле ушли бы в этот момент, если бы Орловский не заорал:
– Какого черта? Проваливайте, пока я не приказал вас прикончить.
Он еще плохо ориентировался в окружающей обстановке, предполагая, что может вызвать охрану.
– Что? – обернулся Петр. – Вы хотите и нас убить. Так же, как и Люси? Я вам этого не советую.
– Какую Люси? – отшатнулся от него Орловский. – Не знаю никакой Люси.
Оказывается, испугать его было вовсе не трудно. Он с такой наглостью совершал свои преступления, надеясь, что об этом никогда и никто не узнает. И на самом деле, если бы не случайно оказавшийся рядом в ту ночь Василий, кто бы стал разыскивать эту женщину здесь, в лесу? У такого уважаемого человека? Тем более, что и часть полиции, и сам губернатор были его хорошими друзьями. У кого бы язык повернулся обвинить его в смерти беглой преступницы?