Его прервал новый телефонный звонок. Мирослав метнулся к аппарату, однако мелодичный напев ничем не напоминал размеренные звонки, звучавшие раньше.
– Постой-ка! – вдруг воскликнул Шведов, вслушиваясь в мелодию. – Да ведь это песня! Старая такая песня, наша, русская... – И он напел: – Ты у меня одна, словно в ночи луна, словно тра-та-та-та, словно та-ра-та-та... Можешь совсем уйти, только свети, свети!
– Эта мелодия записана на мобильнике Николь! – закричал Мирослав. – Я сам ей записывал! Ищи, где звенит! Ищи!
Долго искать не понадобилось. Звон явно доносился из стенного шкафа. Мирослав распахнул его, сорвал с вешалки легкий шелковый пиджак, выхватил из кармана телефон:
– Алло! Алло, я слушаю!.. Что вы говорите? Вам нужна Николь?! А кто... кто это? Кто это?
Он говорил по-русски. Осознав это, Шведов чуть ли не в пляс вокруг него пустился, сделав умоляющее лицо и тыча пальцами в сторону телефона. Наконец смысл его прыжков и гримас стал понятен Мирославу, и тот нажал на кнопку громкой связи. Тотчас в комнате зазвучал мягкий мужской голос, говоривший по-русски совершенно свободно, лишь с легким и приятным акцентом:
– Меня зовут Жерар Филиппофф. Могу я поговорить с мадемуазель Брюн?
– Нет, ее сейчас нет в Париже.
– Конечно, нет, – усмехнулся Филиппофф. – Я прекрасно знаю, что она в Бургундии. Но ведь я и не звоню в Париж. Или... прошу прощения, может быть, я по рассеянности набрал не тот номер? Неужели я позвонил ей на квартиру? Но, сдается мне, я набирал номер ее мобайла, то есть мобильного телефона?
– Да, правильно, вы набрали именно его, – с трудом владея голосом, ответил Мирослав. – Просто ее телефон остался в Париже. А... где, вы говорите, Николь?
– Простите, с кем имею честь? – спросил, вернее, осведомился Филиппофф.
– Меня зовут Мирослав Понизовский. Я... друг Николь.
– То есть как? – изумился Филиппофф. – Неужели вы – тот самый господин Понизовский?!
– Какой тот самый? Что вы имеете в виду? – насторожился Мирослав.
– Ну, сколь мне известно, тот самый, с которым у Николь был пылкий любовный роман, – суховато сообщил Филиппофф. – Затем вы расстались, к великому огорчению мадемуазель Брюн. Не хочу показаться неделикатным, мсье, однако вы совершите роковую ошибку, если покинете Николь. Она чудесная девушка, которая может составить счастье любого мужчины. Не позволяйте вашей гордости встать между вами!
– Моей гордости?! – взревел Мирослав. – Кой черт?! Кто говорит о гордости? Я нарочно приехал в Париж, чтобы... – Он так орал, что сорвал голос и закашлялся.
– Что же вы не сообщили Николь о вашем приезде? – с укором спросил Филиппофф. – Думаю, тогда она не отбыла бы в Бургундию. Конечно, она хотела доставить мне удовольствие своим скорейшим приездом, вот видите, так спешила, что даже мобайл забыла в Париже, однако, поверьте, я мог бы подождать день-другой, если бы знал о вашем грядущем приезде...