Алена вернулась к крыльцу, поднялась на него и с ненавистью уставилась на дверь, в замочной скважине которой все еще торчал ключ.
Надо заметить, что персонажи романов нашей писательницы так и норовили вляпаться в какую-нибудь криминальную историю и частенько появлялись на месте только что совершенного убийства. Однако сама Алена Дмитриева вовсе не жаждала первой обнаружить труп очередного постояльца пансионата «Юбилейный». Пару раз в своей жизни она испытала подобное, с позволения сказать, удовольствие и не склонна была его переоценивать. А потому Алена все же решила возвратиться в администрацию. Пусть сами вскрывают коттедж и сами делают новые неприятные открытия. Понятно, что, если зловещие подозрения подтвердятся, Алену в этот люкс уже и калачом не заманишь. Придется, увы, все же следовать в родные пенаты, где… где в каждой пылинке, в каждом отзвуке, в каждой тени, в каждом промельке в зеркалах… известно кто.
Алена досадливо мотнула головой, яростно выдернула ключ из замка и даже пошатнулась от изумления. Потому что в эту самую минуту дверь распахнулась.
– О Господи! – воскликнула Алена, хватаясь за сердце. – Как же вы меня напугали!
– О Господи! – воскликнула, хватаясь за сердце, высокая женщина, стоявшая на пороге с ведром в руках. – Как же вы меня напугали! Вы кто такая?
– Здравствуйте, – проговорила Алена, которая неуклонно следовала в своей жизни правилу: умный здоровается первым. – Здравствуйте, я ваша тетя, и я буду у вас жить. В смысле, в этом коттедже. Во втором номере. Если позволите, конечно.
И, подняв свои знаменитые брови как можно выше, она уставилась на женщину с самым ледяным выражением в глазах.
Самой Алене впору было спросить: «Кто вы такая?», потому что вид у стоявшей перед ней особы был более чем несуразный. Нелепо наверченная тряпка прикрывала волосы, словно причудливая чалма, а одета женщина была в линялые джинсы и столь же линялую, оранжевую с черными разводами футболку. А ноги босые. Просто побродяжка какая-то!
– Ой, – пробормотала особа в чалме, – во втором? Но как же, ведь…
Она тут же прикусила язык и, подняв повыше ведро, прижала его к животу, словно щит:
– Извините, конечно, проходите… Я тут только что полы помыла…
О Господи… А ларчик-то просто открывался, как уверял дедушка Крылов. И он был, по своему обыкновению, прав. Побродяжка оказалась уборщицей! И стыдно должно быть детективщице, что сразу не догадалась: вон к стене прислонена швабра, пол мокрый, пахнет сыростью, линялые одежды особы тоже в мокрых пятнах… Странно, конечно, что такой солидный пансионат, дерущий с постояльцев немаленькие суммы за сутки проживания, не справил своей обслуге более или менее приличную фирменную спецодежду. Ну да ладно, это не Аленино дело. Так же ей должно быть безразлично варварское обращение уборщицы с дорогим и красивым ламинатом, имитирующим светлый паркет. Лужи разводить на таком-то полу – какой же кретинкой надо быть?!