Ангелина кивнула. Она уже догадалась, о чем сейчас пойдет речь. Вот наконец и открывается завеса тайны, завеса многолетней ненависти!
– Она вскружила ему голову! – воскликнула графиня. – Она пленила его, приковала к себе цепями страсти… и хладнокровно использовала его, а сама мечтала об одном: завоевать любовь своего мужа, барона с ледяным сердцем! По ее наущению Сильвестр даже вызвал на дуэль Корфа. Он был воском в руках своей любовницы, ибо и впрямь любил ее, в то время как Мария топтала его, как ничтожный прах! Я знала: пока Мария равнодушна к Сильвестру, он не успокоится. Он всегда хотел только недостижимого. И я посоветовала ему убить Корфа, но так, чтобы никто не вздумал подозревать его. Все было устроено…
– Но мой отец жив! – воскликнула Ангелина.
– Жив, увы! – воздела руки мадам Жизель, и, несмотря на всю серьезность момента, Ангелина едва не прыснула: так нелепо выглядела графиня, демонстрировавшая свое отчаяние. – Он остался жив, хотя его долгое время все считали мертвым, в том числе и Мария, и сам Сильвестр. И что-то надломилось в душе брата, что-то сломалось навеки! Он не смог простить себе этого убийства, хотя не раз побеждал своих врагов на дуэли. И он пал… от руки твоей матери, Марии Корф! А все, что осталось мне, – это месть! Если мне не удалось вырвать ледяное сердце Корфа, то я могу выцарапать глаза тебе – ибо они точь-в-точь как у него!
И мадам Жизель кинулась на Ангелину, выставив перед собой скрюченные пальцы. Но Оливье и Гарофано вовремя ее перехватили, сообразив наконец, что пора вмешаться.
Ангелина даже не шелохнулась. Стояла, понурив голову, негодуя, почему ее родители оказались так немилостивы к ней? Почему никогда не рассказывали о том сплетении судеб и событий, в которое, оказывается, она была вовлечена еще до своего рождения? Считали ее глупышкой, ничего не способной понять? Ждали подходящего часа? Или просто забыли, отмели прошлое, будто ненужный мусор?.. А зря, а напрасно, ибо из этого мусора проросли злые цветы, отравившие ее настоящее, а из настоящего уже тянутся ростки в будущее, и только богу ведомо, что ждет ее в будущем.
Она подняла голову и взглянула на мадам Жизель, которую с великим трудом удерживали двое мужчин, ибо ярость придавала ей силы: ярость от того, что она так и не увидела слез и боли на лице Ангелины. О месть, страсть мелких душ! Как она мила жестоким, бессердечным, убогим натурам – особенно когда зло можно творить безнаказанно, упиваясь неведением глупой жертвы. Ну что же, все, что было, – чудовищно, страшно, однако ведь – позади! Осталось только повернуть обратно, и если несчастная, забитая Анжель как-то пробрела этот путь, то уж Ангелина – с ее новым знанием, новыми силами, обновленной душой! – пройдет наверняка!