Однако же как странно, как невероятно странно судит судьба! С головой погрузившись в житейские передряги, Ангелина и сама уподобилась жителям Бокера с их скрупулезным вниманием к мелочам. Что толку было презирать Оливье, когда она и сама, считай, ни разу не вспомнила о побуждениях высокой мести, приведших ее во Францию! Надо было стремиться в Париж, разыскивать мадам Жизель! Однако ребенок… это ее несколько оправдывало. А когда Ангелина поверила, что можно будет увидеться с родителями, она и вовсе позабыла о том зле, которое содеяла ей графиня д’Армонти, и готова была ринуться через Па-де-Кале, даже не оглянувшись на былое! Не для того ли заградил ей рок путь из Франции, чтобы она довела до конца свою клятву расквитаться с Гизеллой д’Армонти? Ну, дай бог тогда остаться в живых – и Ангелина клянется своей любовью к России, к Никите, к родным, что заставит графиню однажды пожалеть о содеянном ею.
Эта мысль несколько приободрила Ангелину и вернула к действительности. Задумавшись, она не помнила, как шла, а теперь огляделась, встревожившись, не миновала ли сгоряча выход?
Но нет, струи дыма по-прежнему змеились впереди, вот только проход сделался куда у́же: Ангелина двигалась теперь пригнувшись, задевая плечами стены. Потом ей пришлось согнуться в три погибели, потом вовсе опуститься на четвереньки… Она ползла, путаясь в подоле платья, стирая в кровь колени, и старалась ни о чем не думать, но в голову почему-то упрямо лезла скабрезная история, когда-то рассказанная Оливье, история о некоей бокеровской даме, к которой по узкому подземному ходу попеременно ходили два любовника, не ведавшие о существовании друг друга. И вот однажды один из них, толстяк, застрял в узком проходе и уже считал себя погибшим, да, на счастье, на него наткнулся худой любовник, поспешавший на свидание. Господа были знакомы и после первого изумления и испуга оценили положение, поняли, что оба были обмануты бессердечной вертушкою, – и принялись хохотать, ибо, как говорят в Пуату, самые рогатые больше всех смеются над другими рогачами. Толстяки вообще более смешливы, чем прочие люди, вот и этот, застрявший, так хохотал, что даже не заметил, как высвободился из стиснувших его стен. На радостях оба кавалера помирились, поклялись в вечной и нерушимой дружбе, а потом вдвоем явились к даме и, не дав ей прийти в себя от изумления, заставили ее разделять с ними все их, так сказать, винные и невинные проказы – насколько хватило у них сил и изобретательности.
Ангелина тоже внезапно расхохоталась – и тотчас пожалела об этом: рано вспомнила эту историю, следовало бы приберечь ее напоследок, когда и она застрянет меж земельных стен… а ждать осталось совсем недолго… Только чудом и благодаря отчаянному упрямству она еще как-то протискивалась в этой крысиной норе, то и дело стряхивая с лица землю.