Я приехал прямо к министерству, точно зная, что человек, который мне нужен, находится здесь. Я не сомневался, что он сегодня не уйдет с работы, как не ушел с работы и его шеф. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы они позволили себе сидеть по домам. Слишком много людей погибло за последние два дня, чтобы они могли просто уехать сегодня ночью домой.
Подъехав к нашему министерству, я нашел телефон-автомат и позвонил по уже известному мне номеру. И попросил позвать того самого офицера Решко, который мне был нужен. Дежурный спросил, кто Говорит, и я, подумав, назвался именем полковника Баркова. Ведь они обязаны знать друг друга. Почти сразу Решко подошел к телефону.
— Слушаю вас, товарищ полковник, сказал он очень предупредительно.
— Меня прислал Барков с пакетом, — быстро сказал я, — он меня предупредил, чтобы я не входил в министерство.
— Я понимаю, — ответил мне этот тип.
— Если можно, выйдите ко мне, и я передам вам пакет.
— Сейчас спущусь, — быстро сказал Решко. Сработала. Сработала моя уловка. Я спрятался в каком-то подъезде и ждал, засунув руки в карманы. Наконец показался офицер и направился ко мне. Я вышел к нему.
— Что у вас за пакет? — спросил он. Я показал ему пистолет.
— Если шевельнешься, сука, я тебя пристрелю, — пообещал я, и он по моим глазам понял, что терять мне нечего.
— Что вам надо? — нервно спросил он.
— Ты звонил вчера журналистке и приглашал ее зайти к Горохову, чтобы принять участие в операции. Верно?
— Кто вы такой?
— Я тебя спрашиваю, верно?
— Вы Шувалов, — он с ужасом посмотрел на меня, — вы Никита Шувалов?
Разве вы еще живы?
— С того света Явился, — деловито сказал я, — ты не ответил на мой вопрос. Откуда ты знал в десять часов, что произойдет ночью, если Метелина позвонила только в одиннадцать, а мы выехали в два часа ночи? Говори, стервец, иначе я пристрелю тебя здесь, рядом с министерством.
И опять он понял, что я его не обманываю.
— Мне приказали, мне приказали, — залепетал он, оглядываясь по сторонам, — мне приказали ей позвонить.
— Кто приказал?
— Мне приказали, — повторял он, как заведенный. Я достал пистолет и легко ударил его в лицо, чтобы привести в чувство.
— Имя? Ну, имя?
— Александр Никитич, — выдавил он.
— Откуда он узнал об этой операции, кто с вами связывался?
Он снова огляделся по сторонам.
— Скажи имя, сволочь! — на этот раз я ударил его сильнее, и он упал.
На нас уже смотрели прохожие. Я наклонился над ним.
— Скажи имя.
Он трясся всем телом и беззвучно плакал. Он был красивый, но какой-то женоподобный. Я даже подумал, что он гомосексуалист, настолько красивым и женственным было его лицо и тонкие губы.