— Кто тебе передавал приказы для Александра Никитича? Кто был с вами связан? Скажи мне имя?
— Барков. Полковник Барков, — выдавил он и, упав на землю, заплакал еще сильнее.
Женщина-дворник, остановившись, смотрела на нас, ничего не понимая. Я ударил его ногой еще сильнее. Я начал избивать эту гниду, пока не услышал, как кричат люди, и не увидел бегущих к нам сотрудников милиции. Представляю, какое это было зрелище: мужчина в грязной куртке с безумным лицом избивает холеного офицера милиции, сотрудника Министерства внутренних дел, помощника первого заместителя министра. Вообще странно, что они в меня еще не стреляли.
— Кто работает на вас в нашей группе? — закричал я. — Говори. У тебя одна секунда.
Я видел, как приближались сразу пять человек.
— Не знаю, — поднял он руки, словно защищаясь от угрозы, — не знаю. Мы подслушивали все ваши разговоры. Мы приказали не давать вам ни с кем разговаривать, кроме нашего человека. Но его имени я не знаю. Клянусь, я не знаю.
Люди были совсем близко. Я повернулся и побежал. За углом стояла машина, с водителем которой я договорился за баснословную сумму в триста долларов ждать меня ровно столько, сколько нужно. И не обращать внимания на любые крики и даже выстрелы. Пришлось даже показать ему свое удостоверение, объяснив, что мы проводим специальную операцию.
— Быстро, — крикнул я ему, вваливаясь в машину, — на Петровку. Только очень быстро.
«Они не давали нам говорить, не давали говорить», — сверлило у меня в голове.
Машина неслась на Петровку. Теперь я знал, что должен делать. Мне нужно было уточнить только одну деталь. Но я уже начал обо всем догадываться. Однако для начала я должен был прорваться к себе.
— Не тормози, — сказал я водителю «волги», — пойдешь на таран, ломай ворота и въезжай во двор.
— Ты что, шеф? — испугался он. — Здесь же милиция, какие ворота? Как хочешь, а на такое я не согласен.
— Остановишь рядом, черт с тобой, — крикнул я, бросая ему деньги.
Мы подъехали ровно в пять сорок утра. Я выскочил из машины. Странно, что вокруг столько людей с автоматами, но никто не стрелял. На земле была кровь и осколки стекла. Виднелись простреленные пулями окна и двери. Что здесь произошло ночью? Неужели кто-то решился устроить нападение, зная, что здесь несколько сот вооруженных людей?
Я вбежал в дежурку, показывая удостоверение, и успел услышать, как за спиной дежурный счастливо кричал в трубку:
— Никита Шувалов вернулся!
Я бежал по коридору. «Не давали говорить, не давали говорить», — сверлило у меня в голове. В нашей комнате никого не было. Я увидел какого-то знакомого офицера.