Желтоголовый попытался подняться строго вертикально, но еще один порыв бросил его вперед, к замку. И Лотар врезался в поле, успев лишь в последний момент выставить плечо. Удар о поле оказался ошеломительно болезненным. И сразу запахло жженым – должно быть, это горела его кожа. Он стиснул зубы, чтобы не застонать, хотя мог бы, вероятно, и голос подать. Недаром же почти четверть часа, еще на подлете, вспоминал рев Киноза.
Еще раз строго вверх. Теперь будет легче. Действительно, стало легче. Ветер стал восприниматься лишь как бриз, приходящий издалека и вздымающий шерсть на загривке. Вот был бы трюк, если бы крылья Киноза были пернатыми и ему пришлось бы в этой круговерти выстраивать себе фальшивые крылья! Нет, он и на своих родных едва справляется, а на поддельных точно расшибся бы о скалы, как неумелый наездник губит и себя, и своего коня.
Плохо было еще и то, что ничего толком не известно о противнике. Какой он: сильный или слабый? Готовится к драке или ему на все эти размахи и потрясания мечами наплевать? Ведь бывает же и так: стоит только посмотреть пристально – и тебе все рассказывают, хотя нужно очень неплохо знать момент, когда следует посмотреть.
Напоминания о бое вдруг отозвались обостренным восприятием Гвинеда с Акифом. Они болтались сзади, их едва удалось спрятать под фантомную шерсть, но рукоятки все равно торчали, а при резких взмахах еще и впивались в бок округлыми навершьями. Должно быть, чуждая магии сталь обоих клинков протестовала против попытки Сухмета спрятать их, чтобы они не выдали Лотара при проходе через сигнальную систему Хифероа. Вот и злятся, решил Лотар.
И надоевшая, но всегда такая важная забота – успеть бы трансформировать руки из крыльев во что-то, способное держать мечи, прежде чем противник нападет.
До больших замковых ворот оставалось совсем немного. Вот еще ближе, еще… С небольшой высоты стало видно, какое это огромное сооружение. Ох уж эти горы! Как сильно они меняют масштаб! Здесь, как и в море, издалека все кажется почти нормальным, а потом вдруг становится гигантским. И тут и там далекое становится близким, а малое – большим, да так резко, как нигде больше.
Лотар плюхнулся на камни, осмотрелся по сторонам. Ворота, которые сверху выглядели не больше главных городских в Лотарии, оказались высотой футов пятьдесят, а то и выше. И шириной – хватило бы проехать трем телегам в ряд. Для кого же это построено? Кого тут принимают в торжественных случаях?
Ощущая холодок недоброго предчувствия, Лотар стал резко трансмутировать крылья в руки. Это получилось очень хорошо. И даже боль, которую он обычно испытывал при этой процедуре, на этот раз не очень мешала. Оставив фантомные крылья за спиной, чтобы какой-нибудь дурачок по-прежнему мог принять его за Киноза, он вернул своим рукам нормальный вид, гибкость и точность движений, как и положено человеку. Потом подошел к боковому столбу, взял горсть наметенного здешними дурными ветрами снега и наполовину смыл, наполовину стер слизь, оставшуюся от превращения.