– Видишь, житье в одиночестве имеет свои негативные стороны. Например, убирать покои придут только завтра, с утра, а бриться иногда приходится к ужину… Впрочем, я позвал тебя не для того, чтобы говорить банальности. – Он помолчал, собираясь с духом, но, видимо, на это ему нужно было больше времени. – Вина?
Трол отрицательно мотнул головой.
– Ну а я выпью.
Сантин босиком направился к погребцу, стоящему у дальней стены, и налил два кубка. Каково же было его удивление, когда Кола, мельком глянув на Трола, от своего вина тоже отказался. Тогда, удобно расположившись в своем, видимо, излюбленном кресле, Сантин начал:
– Так уж получилось, что ты знаешь это дело с самого начала, и лучше многих. Поэтому я хочу посоветоваться.
Трол удивился, но не очень.
– Именно… И вот по какому поводу. Сегодня днем в порт пришла шхуна, капитан которой доложил, что у берега, милях в восьмидесяти к западу от устья Аттельгира, нашел множество обломков. Моряки подобрали несколько кусков и нашли выжженную надпись. Из нее следует, что потерпевший крушение корабль был «Косоклином».
– Вот это да! – воскликнул Кола.
– Да, я об этом правителю не доложил, думаю, еще рано.
– Кусок большой? – спросил Трол.
– Не очень.
– Тогда я бы вообще ничего не докладывал. Пока проверка не подтвердит, что «Косоклин» не пришел ни в один из известных тебе портов, – сказал Трол.
– Думаешь, это может быть хитрость?
– Думаю, да.
– Но зачем? – спросил Кола. Он переводил взгляд своих круглых, еще мальчишеских глаз с одного собеседника на другого.
– Не знаю. Может быть, они хотят, чтобы мы подумали, что три десятка кинозитов попросту утонули. А может быть, хотят переделать «Косоклин» и представить его под другим названием. Для этого и кусок обшивки с надписью выдрать не жаль. Тем более что хороший плотник этот кусок за день-другой без труда восстановит.
– Думаешь, не докладывать? – еще раз спросил Сантин, печально поглядывая на огонь. Он действительно был очень чисто выбрит.
– Ну, если и доложить, то добавить эти сомнения.
Вино в кубке Сантина кончилось, он лениво поднялся, чтобы поставить кубок на стол. Трол тоже поднялся из креслица, увидел себя в зеркале, подправил кончик воротника, повертел головой, прихорашиваясь. Подошел ближе к блестящей поверхности, снова повертелся, усмехнулся, а затем медленно, как в трансе, провел над ним ладонью. И застыл, глядя на себя, будто только что увидел.
– Камзол можешь оставить себе, – быстро проговорил Кола. – Девушки ведь не смеялись.
– Что? – очнулся Трол. – А, да, девушки. Спасибо, но я почему-то думаю, он мне теперь не скоро понадобится. Что-то мне подсказывает, я оказался никудышным сотрапезником.