– Может, я слишком долго ждал, пока наши подъедут?
– Где ждал?
– На месте… Не важно. Когда я поднимусь?
– Пару дней я бы не ходил, все-таки дырка была из девятимиллиметрового самопала, а не из шприца. Но ты сам все почувствуешь.
Когда меня перевели в мою спальню и док ушел, мне сквозь сон показалось, около кровати появилась Аркадия. Она по-прежнему ничего не говорила, и я чувствовал, что мается она ужасно. Вероятно, она чувствовала за что-то свою вину. Я решил непременно выяснить, за что именно, когда поднимусь. И буду эксплуатировать эту ее виноватость, пока она мне все не скажет.
Когда я открыл глаза, она снова смотрела на меня с легкой смесью собственнического превосходства и виноватого участия. Я и не подозревал, что ее собственный богатый опыт болезней и инвалидности проявит в ней такое зверское желание заботиться о ком-нибудь.
Казалось бы, она должна быть эгоистичной, визгливой и тупой, а она была полна сочувствия, молчала до сих пор нерушимо и была чуткой, как сверхдорогой радиотелескоп, который мог обнаружить иные цивилизации на планетах, вращающихся вокруг далеких звезд. Я был полон благодарности и тепла к этой полупарализованной женщине.
– Почему вы не спали? – спросил я ее.
Она хмыкнула, колокольчиком, который держала на специальной полочке кресла, вызвала Воеводину и попросила ее приготовить мне какой-нибудь бульон. Бульон скоро появился. Это было что-то очень аппетитное, не очень горячее и не очень жирное – все в самый раз.
Я выпил одну кружку, потом вторую, подумал было о третьей, но тут появился ароматный, как луговое сено, чай. Я выпил и чай. А потом вдруг обнаружил сбоку от себя сотовик. Это было очень предусмотрительно.
Я протянул к нему руку, взял. Он был чисто обтерт, но все-таки на пластмассе задней крышки, где она была чуть бугристой, как хорошая кожа, остались частички коричневого сухого вещества. Это была моя кровь.
– Анатолич принес его, когда вымыл машину.
Я хмыкнул:
– Анатолич знает, что принести, чтобы я чувствовал себя человеком.
– Вообще-то я была против, – сказала она чуть смущенно.
– Почему?
– При виде этой штуки хочется все бросить и бежать расследовать что-нибудь…
Я подумал.
– Вы хотите сказать – стрелять следующих бандитов?
Она вздохнула.
– Как я слышала, вчера вы застрелили двоих?
– Кто вам сказал?
– Борь-Борь переговаривался с доктором, когда вас зашивали.
– А он сказал, что они уложили одного из наших?
– Сказал. – Она опустила голову, потом подняла ее. – Я не виню вас. Я верю, что это было необходимо.
– Это были те самые мерзавцы, что стреляли в меня на даче, что вообще взорвали дачу. И которые пытались прорваться к нам по крышам. Помните, я как-то носился по всей округе со стрельбой и бодрыми воплями?