– Конечно, помню. Это, кстати, вы тоже раза три сказали, когда вас обрабатывали. Доктор вас поддерживал, считал – это лучше, чем ничего.
– Странно, мне показалось, я молчал. В отрубе, конечно.
– Нет, вы много говорили… любопытного.
Мы помолчали. Я посмотрел, как всегда бывает, в окно. Снег на подоконнике стал ниже, но холоднее и противнее на вид. Наверное, надвигался мороз.
– Это были они. Вот это я и говорил, а больше ничего.
– Значит, вы нашли всех?
– Нет, одного не нашел. Самого главного, того, кто у них варит котелком, как говорят в лагере, кто репу чешет.
– А его обязательно находить?
Я не понял ее. И что-то в этом непонимании было очень важное. Я спросил ее:
– Ну так ведь это вы все затеяли! Теперь вы хотите от всего отказаться?
– Нет, я ни от чего не хочу отказываться. Мне просто кажется… Что цена этого расследования слишком велика.
Странная какая-то у нее терминология, решил я. Это следовало потом как-нибудь уточнить. Это может довольно многое выяснить.
– В нашем деле так, оставишь «шестерок», они потом всплывут, но большого вреда не будет. Оставишь корень, то есть начальников, они все восстановят. И начнут действовать еще более нагло и круто, так сказать, с учетом прежних ошибок. Вот корень и нужно найти. Иначе дело будет незаконченным. И этим корнем является пресловутый Комарик.
– Я это уже поняла. – Она грустно улыбнулась. – Как с вами тяжело.
Я покачал головой, не соглашаясь.
– Нет, со мной – проще простого. Но вот управляться с обстоятельствами – действительно трудновато. Но это их свойство, а не мое.
Внезапно зазвонил мой сотовик. Вот не вовремя, решил я. Но все-таки вытащил антенну и прислушался. Если это был он, я его просто обругаю, решил я, не буду никакую игру вести, ничего узнавать, цеплять, производить впечатление – просто обзову и отключусь. Но это оказался не Комарик, а Шеф. Он был краток.
– Три часа назад с помощью одной из московских специализированных фирм Бокарчук привез тело Клавы Запашной.
– Принято, – сказал я. – У тебя у самого вопросы-то есть?
– Нет, все, кажется, ясно. Те, кого ты вчера сделал, – Берендей и Череп. Проходили по одному из давних дел Комарика.
– Ну вот видишь? – сказал я. Слаб еще был, не удержался. За что и получил тут же.
– Что значит – видишь? – переспросил Шеф. – Я вижу, только что? С Комариком все в прошлом. О нем никто ничего не знает.
– Эти двое знали. И действовали по его приказу.
– Ну, этого мы уже никогда не узнаем. Слишком ты сильно на курок «узи» давишь. Я когда кучу гильз на полу увидел, сразу понял, хреново тебе было.
– Они как-то очень уж быстро дергались. Вот я и занервничал, особенно когда ногу подстрелили.