Я, должно быть, действительно разнервничался, потому что поймал себя на том, что укладываю в сумку второй бронежилет подряд. Потом опомнился, выбросил большой, оставил только маленький, но положил новую пластину, я ее даже не использовал ни разу, потом немного запасного белья, обязательно «узи» с подмышечной кобурой, любимый «ягуар» и кучу патронов. Еще всякие причиндалы, маску, две тоньфы, кучу ножиков и «астру». Хотя ее я взял уже и с некоторым сомнением.
«Ягуар» я люблю по двум причинам. Во-первых, ручка этого револьвера очень удобна для меня и очень неудобна почти для каждого другого стрелка. А кроме того, итальянцы выпустили довольно большую партию этих игрушек в исполнении для газового патрона. Встречались они и у нас. А это значило, что никто определенно не мог сказать – то ли у меня настоящий девятимиллиметровик, то ли пугало для не очень решительной шпаны.
Я чувствовал, что стрелять придется не понарошку.
– Паршивое дело, Шеф. Не знаю, почему, не понимаю ничего, но чувствую, что паршивое. – Он не дрогнул. – Ты бы хоть что-нибудь еще добавил о нем.
– Илюх, не могу. – Если ласкательные пошли вперед, значит, нужно думать о втором «узи». – Основной потребовал, чтобы ты работал абсолютно самостоятельно.
– Ну что-то сказать всегда можно.
Шеф посмотрел в окошко, поставил кубок на место.
– Вообще-то, я знаю ее уже скоро лет тридцать. Она жила в соседнем дворе, на Костомаровской набережной, в одном из маленьких таких дощатых домиков. Там даже второй этаж располагался так низко, что домушники могли без труда забираться, впрочем, тогда и домушников почти не было… Мы вместе ходили в Дом культуры Метростроя – богатое по тем временам заведение. В танцевальный кружок, как тогда говорили. Она была моей партнершей.
– И ты, конечно, в нее влюбился.
– Конечно. Очень. Иногда мне кажется, это до сих пор не прошло. Все-таки первая моя настоящая знакомая девчонка.
– А наш псих что говорит?
– Что я испытал гормональный и эмоциональный подъем, ощутив близость девичьего тела. Ты не особенно уважай всех этих экспертов. Они мир видят каким-то искаженным.
– Ну, не знаю, наш эксперт по оружию – толковый парень. Например, разрывные пули делает совсем неплохо.
Шеф хмыкнул:
– Этот эксперт никогда не танцевал всерьез. Там не то что близости не чувствуешь, там ненавидеть это тело начинаешь, потому что так его таскаешь, что потом ложку ко рту поднести не можешь.
– А мне показалось, сейчас ты ее уже простил.
Шеф подумал, снова посмотрел в окошко. Теперь я за ним наблюдал, а он это позволял. Нет, паршивое дело мне предстояло.