«А рот на остальную половину, – подумала Маруся. – Плюс палка, палка, огуречик... Красота!»
Но, промелькнув в голове, эта мысль тут же выветрилась бесследно. Ей было сейчас не до глупых мыслей. Так же, как в клоунской гардеробной, когда она придумывала, как бы посмешнее раскрасить свое лицо.
Она быстро съела жаркое из горшочка, потом десерт – что-то воздушное и очень вкусное. Официант принес два расписных чайника, большой с кипятком и маленький с заваркой.
– Может, все-таки шоколад? – спросил Матвей. – Я сюда с одним мальчишкой заходил, он говорит, шоколад здесь особенный.
– Мне от чая веселее становится, – объяснила Маруся. – Наркомания какая-то. Я потому его и люблю.
– Ну, пей свой опиум, – улыбнулся Матвей.
Она положила в чашку шесть ложек сахара, не размешивая. Маруся была уверена, что сейчас он спросит, почему она так делает. Все, кроме Сергея, спрашивали ее об этом, а бабушка Даша всегда ругала за такую расточительную привычку. Матвей ни о чем не спросил, хотя наблюдал за ее действиями с веселым интересом. Она выпила чай и съела мокрый сахар ложкой со дна.
На столе осталась только пустая посуда; понятно было, что пора уходить. Маруся старалась не думать, что с минуты на минуту он скажет об этом, а еще через минуту, через три, через десять все происходящее с нею сейчас станет одним лишь воспоминанием. Матвей молчал.
– Пора идти, да? – спросила Маруся.
Ожидание этого вопроса было нелегким, и она задала его сама.
– Необязательно, – ответил Матвей. – Если хочешь, можно еще одного динозавра тебе взять.
– Не надо, – улыбнулась она. – Я уже сама, как динозавр, наелась.
– Тогда домой?
Марусе показалось, что в его голосе прозвучала странная неуверенность, почти робость. Этого, конечно, не могло быть. Она удивленно посмотрела на Матвея.
– Можем еще по улицам погулять, – с какой-то непонятной просительной интонацией предложил он. – Сапоги твои вроде бы высохли.
Маруся кивнула.
Пока они сидели в кафе, короткий мартовский день кончился, но небо стало почему-то не вечерним, а сразу ночным. Зато это ночное небо неожиданно оказалось уже не зимним, а весенним. Оно прояснело, вместо налитых снегом и дождем облаков на нем появилась луна. Глянув вверх, Маруся засмеялась и пропела:
В лунном сияньи ранней весною
Вспомнились встречи наши с тобою.
Динь-динь-динь – колокольчик звенит.
Этот звук, нежный звук о любви говорит.
Матвей молчал. Маруся смотрела не на него, а на небо, но все равно чувствовала, что он, не отрываясь, смотрит на нее.
– Знакомая мелодия, – сказал он наконец.
– Я слов раньше не знала, только недавно по радио услышала.