– Устала, Тонь? – заметив, что она замедлила шаг, спросила Катя. – Скоро придем, отдохнешь. – И жалостливо добавила: – Тебе б другую работу поискать. Дохловатая ты все-таки, а здоровье беречь надо.
– В двадцать два года рановато вроде здоровье беречь, – улыбнулась Тоня.
– А тебе двадцать два уже? – удивилась Катя. – Я думала... А вообще-то ничего я и не думала, – засмеялась она. – Какая-то ты... Как будто без возраста. Вот кому в старости повезет! Представляешь, будет тебе... ну, не знаю, лет семьдесят, а про тебя и не скажет никто, что старушка.
Катя была если не добрая, то по крайней мере добродушная, так что общение с ней не было для Тони тяжелым. Но Катина привычка к ворчанию и болтовне все-таки немного утомляла.
– Катюшка, ты, может, вперед пойдешь? – предложила Тоня. – Что-то я и правда устала. Посижу, отдохну и догоню тебя, а?
– Ну, посиди, – пожала плечами Катя. – Если лешего или кто тут у них – болотник какой-нибудь – не боишься! А заблудиться и правда невозможно. Иди все прямо да прямо и выйдешь к торфоразработкам.
Тоне не хотелось признаваться, что ей просто хочется остаться одной. Было что-то необъяснимо притягательное в скудности здешней природы. Она словно втягивала в себя, растворяла в себе, и не хотелось нарушать это сильное, немного тревожное притяжение пустой болтовней.
Катя скрылась за поворотом дороги, а Тоня поднялась с поваленного дерева, на которое присела, доказывая товарке свою усталость, и, оставив рюкзак, медленно пошла от дороги в сторону – туда, где лес светлел недалекой прогалиной.
Прогалина оказалась обычной лесной поляной. Тоня даже не поняла, почему ее так сюда потянуло. Единственное, что было здесь необычным, это свистящий звук, доносившийся с края этой поляны. Тоня остановилась у последнего перед открытым пространством дерева и всмотрелась туда, откуда долетал этот глухо-мелодичный посвист.
Она почти сразу поняла, что это просто шелест травы, которую равномерно срезает коса. А еще через мгновение заметила и косца. Он стоял – вернее, медленно двигался по покосу – совсем близко, но к ней спиной. Тоня видела только его потемневшую от пота льняную рубаху и мокрые завитки волос у него на затылке.
Она стояла, схватившись за нижнюю ветку дерева, и словно завороженная смотрела, как мерно двигаются его плечи, тускло блестит у ног коса... Сознание ее в эту минуту исчезло, и лишь самым краем исчезающего сознания она успела понять, что смотрит на все это так, как прежде смотрела не на людей, а только на самые глубокие, от людей не зависящие явления жизни – на пляшущий огонь, тихий ход туч над сизым здешним полем....