Во всяком случае, оставаться здесь сегодня было уже незачем. Можно не сомневаться, что празднование продлится как минимум до вечера, а самые стойкие соратники догуляют и до утра. Правда, корочкинский помощник Лешенька Могутин уже спал, свернувшись калачиком в углу дивана, но вообще-то депутатская команда была крепка на выпивку. А пассивного гомосексуалиста Лешеньку Корочкин держал при себе только из-за его умения красиво составлять официальные бумаги. Венцом этого умения был проект закона о многоженстве, внесенный Корочкиным в Госдуму три года назад и привлекший к нему внимание всей мировой прессы.
– Короче, Матюха, послезавтра звони, – подтверждая Матвееву догадку о сроках гульбы, сказал на прощание Корочкин. – Надеюсь, оклемаемся. А то третий день гудим, скоро и потрудиться пора.
Идти по Тверской улице пешком было непривычно. Конечно, она изменилась за три года, но изменилась разве что появлением новых магазинов и кафешек, а дело было совсем не в них. Здесь он вырос, рядом, на Малой Дмитровке, был родительский дом, а потому, несмотря на любые новые кафешки, Матвей знал здешнюю московскую местность, как знал себя, если не лучше. Дело было в том, что гулял он здесь только в детстве, а потом, сразу после школы, жизнь закрутила его, завела всеми своими бурными импульсами, гулять просто так стало некогда да и неохота. И без прогулок было чем заняться, даже времени не хватало на все занятия, которыми так манила его многообразная жизнь.
А теперь в его жизни никакого многообразия не было, и занятий в ней никаких не было. И потому, когда Матвей шел по Тверской, ему казалось, что он идет по сплошным воспоминаниям. Он отгонял от себя воспоминания с какой-то непривычной опаской. Вдруг полезут те, которых совсем уж не хочется... Но воспоминания все-таки наплывали на него, и единственное, что он мог сделать, – выбрать те из них, которые были связаны только с событиями и больше ни с чем. Встреча с Корочкиным была как раз просто событием, она совсем не задевала душу, лишь обозначала какой-то этап его жизни. Значительный, впрочем, этап.
Матвей добрался до Москвы часам к двум ночи, и добрался таким усталым, грязным, небритым и самому себе физически неприятным, что решил ехать прямо домой.
«Постоит тачка до утра под окном, ничего с ней не сделается», – решил он.
Конечно, оставлять во дворе чужой «Мерседес», да еще с транзитными номерами, было не совсем правильно, но ехать на Каширку к заказчику ночью, с дороги, которая в этот раз оказалась к тому же чересчур нервной, было очень уж неохота. Поэтому Матвей понадеялся на мультилок, припарковал «мерс» на ярко освещенном пятачке двора и, закрыв его на этот надежный замок, торопливо пошел к своему подъезду, предвкушая, как плюхнется в ванну и будет долго отмокать в приятно потрескивающей пене.