Когда этот, неизвестно который по счету, всплеск страсти снова сменился одной только нежностью, Алиса сказала:
– Ты знаешь, что я подумала? Невозможно объяснить, почему так важно то, что мы с тобой сейчас говорили. Мне казалось, всегда можно объяснить, что важно, а что, например, не очень. А оказывается, не всегда. Это очень глупо – то, что я говорю?
– Совсем не глупо. – Он провел рукою по ее волосам, и они ответили его ладони чуть слышным электрическим потрескиванием. – Ты не обижайся, но это не тебе первой в голову пришло.
– На тебя не обижаться? Я не обижаюсь, – улыбнулась Алиса. – А откуда ты знаешь, что это еще кому-нибудь пришло в голову?
– Из-за стихов. «Есть речи – значенье темно иль ничтожно, но им без волненья внимать невозможно». Это очень простая мысль, – словно извиняясь, объяснил он. – Но это такая простота, в которую весь мир, очень сложный, свернут, как в пружину. А такие мысли можно без пошлости передать только в стихах.
– Это первая реальность, да? – спросила Алиса.
– Да. Ты запомнила про первую реальность? – удивился Тим.
– Конечно. Я все запомнила, что было в ту ночь. А ты разве нет?
– Я тоже все запомнил. И только сегодня понял, почему.
– А почему? – с интересом спросила она. – Скажи, Тим!
– Но это же очень просто. – Ее голова лежала на его плече, и она виском почувствовала, как он улыбнулся. – Потому что я тебя люблю.
Он сказал это в самом деле очень просто, внешне спокойно, но вслед за этими его словами Алиса точно так же, виском, почувствовала, как напряглось все его тело. Это было очень важно для него – вот это, что он так непафосно сказал, он не мог этого не сказать, но все-таки боялся, что ее реакция вступит в противоречие с его словами…
Алиса молчала. Она никогда не произносила этих слов сама и никогда ни от кого их не слышала. В них была та несдержанность чувств, которая во всей ее жизни считалась почти неприличной.
Во всей ее прежней жизни.
– У меня мало слов, – тихо и растерянно сказала она. – Я никогда не думала, что знаю так мало слов…
– По-русски?
Тим склонил голову и поцеловал Алису в макушку.
– Нет, вообще. Я говорю слова и понимаю, что они ничего из меня не выражают. Ничего, что у меня внутри. И мне кажется, они неправильно звучат.
Она быстро приподнялась на локте и уткнулась лбом в его щеку. Потом прикоснулась губами к его губам и почти неслышно сказала:
– Я люблю тебя, Тим. Я не умею это говорить, но ты поверь.
Его губы вздрогнули, и Алиса почувствовала, как они проводят по ее лицу тихую дорожку.
– А ничего и не надо уметь, – услышала она. – Это правда, я знаю. Ты хорошая моя…