– У девочки талант, – усмехнулся Лоттвиц, наблюдая за мной. – Когда-нибудь и она станет великой.
– Я хочу стать богатой, – процедила сквозь зубы актриса, роясь в красках, – а славу навсегда оставить таким маньякам, как мой достопочтенный папаша.
Эйно неожиданно захохотал. Набив свою неизменную трубочку, он швырнул мне выбранный им наряд и неожиданно, склонившись над Теллой, потрепал ее по волосам.
– Твой папаша скоро будет богаче многих графов. Ты об этом не знала?
– Знала… но вряд ли он заработал это богатство в театре.
Я влез в неудобные зеленые бриджи, застегнул на груди тончайшую сорочку с полудесятком воротничков и завершил процесс роскошным кафтаном цвета морской волны. Под него полагался желтый кушак, но от этого аксессуара я решительно отказался, мотивируя это необходимостью иметь под рукой пистолеты. От сапог – скрипящих, нелепо-лакированных сапог с квадратными носами и плоским каблуком – мне отвертеться не удалось. Правда, они пришлись мне вполне впору, но все же я сильно сомневался, смогу ли в них бежать, если вдруг приспичит. Поскрипывая, я прошелся по комнате, приладил к поясу уже привычную кобуру, бросил в карман кафтана десяток патронов, и ощутил себя вполне готовым к любым авантюрам, кои угодно будет предложить моему сиятельному хозяину.
Эйно поправил мой кафтан в плечах и подвел меня к большому полированному столу, на котором горели аж три яркие лампы.
– Это карта, – сказал он, вытаскивая из кармана сложенный четвертушкой лист. – Внимательно… поехали…
…Карета ждала нас сразу за воротами. Не знаю, принадлежала ли она князю, но я не видел ее ни до, ни после нашего небольшого приключения: по виду это был очень дорогой, но все же наемный экипаж, принадлежащий богатому хозяину, вряд ли берущемуся за вожжи самостоятельно. Оказавшись внутри, я сразу увидел два ружья – короткую многозарядку для Теллы и мощный длинноствольный штуцер для меня.
Возница, по всей видимости, знал нужный адрес. Проплутав по уже освещенным фонарями улицам «деловой» части города, он остановился возле очень старого пятиэтажного здания. Мне показалось, что выстроено оно не в пеллийских традициях – окна были большими, многостворчатыми, и над каждым из них нависал каменный козырек, украшенный белыми от древности изображениями каких-то не то демонов, не то змей с крыльями. Приняв вид скучающего бездельника – я репетировал его всю дорогу, и Телла умирала от смеха, наблюдая за моими гримасами, – я подхватил свою юную «супругу» и вошел в тускло освещенный зал, где за матовыми стеклами неутомимо щелкали костяшки менял. Телла загримировалась под молоденькую кокотку, подцепившую себе в мужья вышедшего в тираж столичного гуляку; кажется, играли мы неплохо.