Вскоре мы распрощались с Адочкой и Мстиславом Ярославовичем, сели в машины и разъехались по домам. Огурцову с Михаилом вызвался отвезти к ней домой Федор Александрович. Впоследствии я узнала, что чернобровый детина в тот вечер остался у Анжелки на ночь...
* * *
Последующий месяц пролетел невероятно быстро – события развивались стремительно. Но главное для меня было то, что я наконец-то дописала книгу о безумном ревнивце, отправив его в лечебницу для психически больных и связав навеки любящие сердца Марфушеньки и ее соседа с нижнего этажа.
Если говорить о членах нашего содружества, то все было решено уже на Адочкиной выставке весенне-летней коллекции. Никто из нас троих (меня, Икки и Анжелы) не готовился к формальному бракосочетанию в загсе. Это уже не вызывало в наших душах никакого трепета и волнения. Боже мой! Я пятый раз выхожу замуж! Икки – третий! Анжелка, правда, новичок в этом деле (она во второй раз соединяется законным браком), но у нее тоже нет никаких причин для беспокойства – оба раза она соединяет свою судьбу с Михаилом.
Однако все мы венчались впервые, и думы, силы, эмоции были направлены исключительно на это предстоящее, наиглавнейшее событие нашей жизни. Мы с Икки весь месяц носились по городу, высунув язык, в поисках подходящих платьев для свершения сего таинства. Нужно, чтобы свадебный наряд был не слишком откровенным (следовательно, отпадали оголенные плечи и укороченные юбки), но в то же время оригинальным и неизбитым. Совмещения всех этих требований в одном платье, казалось, было невозможно нигде отыскать.
– А как же подвенечное платье из полудрагоценных камней? – время от времени, оторвавшись от компьютера, разочарованно вопрошал мой избранник.
– Ну как я появлюсь в таком одеянии в храме божием?! – возмущалась я и опять сломя голову выбегала из дома на поиски подвенечного наряда.
Анжелка голову ломать не стала, а попросила Адочку немного расставить свое старое свадебное, пышное, чуть пожелтевшее от времени платье, в котором она похожа на бабу с самовара. Кузина сказала, что расставлять его нет никакого смысла и вообще тут уж, пожалуй, ничего сделать нельзя, так как беременная подруга наша раздалась раза в два, если не больше.
– Как?! Совсем ничего нельзя сделать? – чуть не плача, спросила Огурцова, и тогда находчивая и гениальная сестрица моя предложила вшить, распоров платье по линии талии и чуть ниже, по шву, белый атласный чехол для ее непомерного живота. На том и порешили.
Лишь за три дня до церемонии мы с Икки напали на подходящий салон вечерних платьев и купили наконец то, что хотели. Я приобрела платье, о котором давно мечтала, но фасона, который мне никогда не шел – для того, чтобы носить такие модели, мне еще месяца два назад нужно было сбросить килограмм пять-семь. Но чудо! Я не заметила, как похудела с 9 марта на десять килограмм! Не прошли даром наши с Кронским взлеты на хребет Цаган-Дабан и волшебные парения над Муйско-Куандинской котловиной. Но ближе к делу! Фасон его в точности совпадал с тем самым платьем, в котором полгода назад Икки собиралась расписываться с Женькой Овечкиным и которое было навсегда испорчено при тушении пожара в проктологической аптеке, учиненного накануне бракосочетания Иннокентием. Это модель в стиле 30-х годов цвета нежно-голубого неба, на котором одна маленькая тучка загородила солнце, на узких бретелях, с вышитым плотным поясом в тон вокруг бедер. К нему прилагалась легкая, отделанная по краям вышивкой шаль, которую можно было бы использовать как покрывало на голову при венчании.