– А если бы у тебя был кусок плащаницы, – задумчиво спросил отпрыск, – ты бы мог сказать что-то определенное?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, если б я тебе принес образец размером десять на десять сантиметров…
Рыбаков-старший пошевелил бровями.
– Как бы я узнал, что это настоящий образец?
– Узнал бы, – твердо сказал Денис. – Об этом все телеканалы орали бы не переставая…
Александр Николаевич представил себе отмороженных друзей единственного сына, кромсающих ножницами религиозную святыню общемирового значения, и тяжело вздохнул. В том, что лишенные ненужных комплексов братки способны решить и эту сверхсложную задачу, он ни капельки не сомневался.
Михаил Грызлов подъехал к дому, где проживали его верные товарищи по борьбе за светлое капиталистическое будущее России, именно в тот момент, когда Пых укладывал в багажник своей темно-синей «Alfa Romeo 156 Sportwagon» два мотка резинового троса, а рядом суетился гражданин Мизинчик с огромной связкой никелированных страховочных карабинов в руке.
При таком раскладе отбрехаться от Ортопеда или скрыть подготовку к контрментовскому мероприятию было невозможно.
Михаил быстро выяснил, что именно задумали друзья, внес парочку ценных рационализаторских предложений, пообещал сохранить в тайне от остальных членов коллектива план силового освобождения Глюка и был на месте принят в состав «штурмовой» группы. Пых даже сказал короткую торжественную речь. Ортопед немного посетовал, что нельзя поставить в известность интеллектуала Дениса, но внял уверениям Мизинчика, что Рыбакову будет вдвойне приятно, когда он увидит происходящее как простой, неподготовленный зритель.
До судебного заседания, где должен был решаться вопрос об изменении меры пресечения гражданину Клюгенштейну, оставалась одна неделя.
* * *
Гурген Ваганович Котовский*, пригорюнившись, сидел на подоконнике у дверей своего кабинета на Чайковского и ждал, когда перманентно нетрезвый слесарь из районного ДЭЗа вскроет захлопнувшуюся за непредусмотрительным подполковником дверь.
Начальник седьмого отдела питерского РУБОПиКа лишь на секунду выскочил в коридор, чтобы поприветствовать вернувшегося из отпуска коллегу. Но коварной дверной пружине хватило этого мимолетного мгновения, чтобы намертво припечатать тяжелую дубовую дверь к косяку. А автоматический замок завершил операцию по отсечению подполковника от рабочего места.
Котовский похлопал себя по боковому карману пиджака, с тоской вспомнил о том, что бросил курить, и нахохлился еще больше, напоминая выпавшего из гнезда откормленного птенца грифа, устроившегося отдохнуть на плоском скальном выступе.