— Не понимаю я таких... — ворчал дрожащим голосом Ролик, поспешно, как обиженная болонка, забираясь в теплый салон на заднее сиденье и устраиваясь поудобнее. — Вот так запросто пойти, избить кого-нибудь... Маньяки какие-то...
Старый с Морзиком оглянулись и уставились на него.
— Чего вы смотрите? Вы что — тоже вот так ходили и били кого ни попадя?
— А ты в детстве был паинькой? Ох, прости, детство-то еще не кончилось!
Морзик захохотал. Старый хмыкнул. Ролик надулся и притих.
— Я в ментовке начинал с трудных подростков, — сказал Тыбинь, разминая затекшее тело, насколько позволял салон машины. — Тогда у меня и слова какие-то убедительные были... А сейчас нету у меня никаких слов.
— Аргумент — во! — Черемисов выставил здоровенный кулак.
— Их не забьешь. Оторвы... С ними говорить надо — а сказать нечего. Грабьте — только не попадайтесь, больше ничего не могу придумать.
— Ты смотри, Кляксе этого не брякни!
— Пока сказать людям нечего — будет только хуже, — педантично закончил Тыбинь. — Ладно, подежурим час в машине. Я поближе встану...
— Хорошо бы “глазик” напротив Изиной квартиры поставить, — подал голос обиженный Ролик. — Сидеть себе и смотреть...
— Надо Кляксе сказать, чтобы менял нас, — буркнул Старый. — Третий день уже тут отираемся... засветились.
Потянулись минуты ожидания. От безделья Морзик запустил на прослушку запись, сделанную в парке Победы с помощью “уха” — переносного акустического пеленгатора. В группе Кляксы это мощное устройство на зиму было замаскировано под ящик для зимней рыбалки, передняя стенка которого была забрана тонкой сеточкой. Обычная портативная кассета для записи вставлялась прямо в гнездо задней стенки, как в магнитофон. Летом “ухо” перекладывали в простую коробку из-под женских сапог супруги капитана Зимородка.
Пеленгатор позволял прослушать разговор шепотом на расстоянии в полкилометра, но, как все сверхчувствительные приборы, имел серьезный недостаток — он улавливал все звуки подряд, несмотря на ухищрения умельцев из технической службы управления, мастеривших для него всевозможные фильтры. Достаточно было где-нибудь неподалеку заработать тракторишке — и всей прослушке наступала труба: ничего, кроме тарахтения дизеля, разобрать не удавалось. Зато движок был слышен великолепно, до последнего писка, хоть диагностику проводи.
Из динамика раздавались невнятные резкие вскрики.
— Его что там — бьют? — полюбопытствовал Ролик.
— Это вороны, дурашка. Вот сейчас Миша настроится — и будет слышно.
“А мне говорили, — всхлипнул Дербенев, — что вы интеллигентные люди...”. “Ну вы же сами понимаете, что методы определяет ситуация, так... — скороговоркой произнес Арджания. — Будем сотрудничать — и вы убедитесь, что мы очень милые ребята, и с нами можно делать дела...”. “Как будто, вы оставляете мне выбор!”. “Ну почему же... можете пойти и сдаться в ФСБ, так... Там вам покажут...”.