- Поэтому вы с меня начали?
- Так точно. Вы же сами сказали: всех здесь знаете. Вы такой ас, напропалую льстил Кострецов, - что даже Неумывайкина помните.
Далила Митрофановна вздохнула.
- Как его не помнить! Он до сих пор в нашем театре как родной, на все спектакли ходит.
Капитан внутренне напрягся.
- Неумывайкин?! Сколько лет прошло... Отсидел, давно посторонний человек, а все в "Современник" его тянет.
Далила добродушно усмехнулась.
- А театральные вроде цирковых. У нас тут второй дом, как семья. И правильно вы подметили: дрязги, склоки - будто среди многочисленной родни. Привычка к клану на всю жизнь. Вот и Неумывайкин Эдуард Анатольич сколько пережил, а тянет его сюда, хотя и здание у нас новое, и многое другое.
- Вы, я вижу, терпимо к нему относитесь.
- А что такого, капитан Сережа? В совке как жили? Всякий норовил утянуть. Ну и Эдуард Анатольич увлекся. Клиентура у него была шикарная. Это сейчас "Современник" - лишь один из неплохих театров среди двухсот в Москве, а тогда-то мы были особенными, революционерами: молодые Ефремов, Табаков... Связался Эдик бриллианты те распространять, но не воровал же их. Нагляделся на окружающих, захотелось хоть так быть знаменитым.
- И стал, - продолжил Кострецов. - Сам Андропов с верхушкой КГБ его "коллекцией" любовался.
- Правда?!
- Да. Разложили изъятые камушки на столе у помощника Андропова. Пришли ознакомиться: Андропов, Цвигун, Пирожков, Чебриков... Неумывайкин-то все в Москве проживает? - как бы невзначай подбросил капитан интересующий его вопросик.
- А где ж еще Эдику быть? Он без московских тусовок, как рыба без воды.
Перед уходом Кострецов поговорил с Далилой Митрофановной на отвлекающие темы, чтобы не вздумала она вспугнуть ставшего уже старым, но, наверное, по-прежнему шустрого Эдика Неумывайкина. С этим мастером своего нетеатрального дела капитану надо было непременно повидаться.
Глава 2
На следующее утро опер Кость решил прогуляться по своей "земле": прощупать, чем дышит местный полуподпольный народ.
Кражи в самих театрах могли быть пищей для пересудов публики, вхожей в мир кулис. Угоны же автомобилей с оживленных пятачков у театральных подъездов уже ближе к толковищам в пивных, забегаловках, а также, так сказать, для обмена мнениями на приблатненных Чистяках.
Самым давним стукачом капитана был Кеша Черч. Он работал на него частью по соображениям лирическим: оба они родились и выросли на Чистых прудах, учились в одной школе, - но в большей степени из благодарности Кострецову за то, что тот не обращал внимания на Кешины мелкие уголовные грехи.