– Плохие места, господин, – с готовностью сказал Карунга, – Плохие места, плохие люди.
– Бывал тут раньше?
– Сам не был, много слышал, господин. Людоеды, господин, страшные звери…
– Звери-людоеды? – не понял я.
– Звери страшные, людоеды страшные… – бормотал Карунга.
Я понял, что путных разъяснений все равно не получу, и отстал от него.
Когда из зарослей прямо перед нами появился Фиси, шедший в авангарде, я едва не вскинул свой «пигмей».
– Деревня, – сказал он Индуне, укоризненно глядя на меня. – Сожгли напрочь.
– Чья?
– Вамакуа.
Индуна сплюнул с отвращением. Поймав мой взгляд, он объяснил:
– Людоеды. Я думаю, вы слышали много историй про них.
– Племя?
– Почему племя? Деревня. Никто не говорит, что все вамакуа едят людей. Просто здесь иногда нечего больше есть. А люди приходят постоянно… Уходят-то вот не все.
Деревня после быстрого, но безжалостного пожара превратилась в груды головешек. Там и сям еще курился едкий дымок, потрескивали угли. Отовсюду несло жаром.
Я споткнулся обо что-то, это был труп ребенка. Со скрюченными ручонками и опухшими суставами, с острыми оскаленными зубами. Отшатнувшись, я увидел рядом труп взрослого, голого, даже без набедренной повязки, немногим отличавшегося от ребенка. Этот лежал навзничь, простроченный поперек живота автоматной очередью.
– Один есть, – крикнул кто-то из наших сквозь дымные завесы.
Возле несгоревшего плетеного строения лежал на боку, подтянув к груди согнутые ноги, военный в ангольской форме. Он был мертв. Из спины его торчало изогнутое копье, а все вокруг было залито кровью. Копье мало того что воткнули, так еще и повернули несколько раз в теле воина. Стоявший рядом Карунга посерел и, отвернувшись, принялся громко блевать.
– А вот и вождь, – сказал Индуна.
Видимо, этот старичок с нелепым украшением из перьев в волосах и проткнул солдата Мбопы. Вождь лежал метрах в двух, протянув вдоль тропинки тощие руки, затылок его был размозжен.
– Я же говорил – будут видимые следы, – сказал Индуна, поправляя свою «астру». – Они потеряли здесь четверых. Мбопа, похоже, очень устал, не прочувствовал обстановку. Не знаю, сколько уж у него осталось от отряда, но вырезали всю деревню. Грехом это не назовешь.
– Они что же, людей ели? – спросил Войт, фотографируя труп вождя.
– Посмотрите, у них там хлев, – махнул рукой Индуна. – Не все сгорело до конца, так что несколько тел вы увидите. Возможно, даже найдете соотечественников. Их тут любят использовать в качестве консервов больше, чем черных. Говорят, они вкуснее.
– К тому же белые меньше болеют, – добавил Фиси, невозмутимо вынимая из нагрудного кармана шоколадный батончик. Содрал цветную обертку и с аппетитом откусил большой кусок. – А соответственно – лучше хранятся.