– Что-то здесь не так, – прошептал лейтенант.
Внезапно он выстрелил куда-то во мрак, на мгновение стало чуть светлее, и вдруг нас буквально смело порывом ветра, затхлого и вонючего, словно вырвавшегося из-за внезапно открытой двери склепа. Я покатился по склону вниз, но мое падение затормозил верный Карунга, продолжавший цепляться за башмак. Я едва не вывихнул лодыжку, но остановился. Порыв пронесся выше, и я мог поклясться, что услышал в наступившей тишине далекий скрипучий хохоток, от которого стало невообразимо жутко. Я нашарил «пигмей» дрожащей рукой.
Карунга молился на неизвестном мне языке, а я, лежа навзничь и не имея сил подняться, заметил; что тьма начинает понемногу рассеиваться. Снова повеяло мертвечиной, и я пополз, одержимый животным, первобытным ужасом, обдирая в кровь руки о торчащие тут и там ветки и острые листья, что-то мыча…
Так я полз, наверное, минут пять. Рядом был верный Карунга. И только когда стало совсем светло, я нашел в себе смелость оглянуться.
Лучше бы я этого не делал.
Отряд Эймса Индуны лежал на вершине холма. Словно изломанные злым ребенком куклы, бойцы антитеррористической группы были свалены в кучу, от которой растекались по глинистой почве ручейки крови. Я увидел оскаленные зубы Джонни, согнутую под невозможным углом мускулистую руку Лонг Джона, вмятую внутрь грудную клетку Фиси… Среди них не было только Индуны.
И все они были мертвы.
Первой моей мыслью было вскочить и бежать со всех ног прочь отсюда, в лес, в реку, куда угодно, лишь бы подальше от этой страшной кучи. Скользя по сырой траве, я поднялся и помог встать Карунге. Толстяк трясся и закрывал руками лицо.
– Стоять! – негромко сказали мне. Из-за густых зарослей вышел белый в изодранной форме, за ним – негр, оба с автоматами.
– Бросьте оружие, – велел белый, судя по акценту итальянец.
Я послушно бросил свой «пигмей». Карунга всхлипнул.
– Двое, мой генерал! – крикнул негр. Мбопу я узнал сразу. Конечно, он изменился за эти годы – похудел, осунулся, но я узнал его.
Он тоже узнал меня и, кажется, несказанно удивился.
– Таманский? – спросил он.
– Здравствуйте, Мозес, – кивнул я.
– Не ожидал… – Мбопа покачал головой. – Мы сегодня по разные стороны, Таманский.
– Вы меня расстреляете?
Прозвучало это до ужаса глупо. Герой, пойманный врагами. «Вы меня расстреляете?»
– Нет, мы возьмем вас с собой, – мягко сказал Мбопа. Карунга всхлипнул.
– Его тоже, – быстро сказал я.
– Разумеется, – согласился Мбопа. – Куда ж его девать?
Я не знал, что буду делать дальше, но пока испытывал счастье: я жив! Я жив, надо мной солнце пробивается сквозь густую листву, орут птицы, жужжит мошкара, пахнет кровью, но я жив.