… И действительно – выучился. И начал тихую холостяцкую жизнь рядового инженера некрупного мясного комбината. И не вспомнил бы никогда о невероятных материных россказнях, не случись с ним следующая оказия.
Однажды, в пятницу, в конце дня, производя осмотр холодильной установки, он необычно долго задержался в камере, зайдя далеко, к самой морозилке, за висящие туши. А мастер Копышев, уходя, просто-таки забыл, что Павел еще тут, и захлопнул дверь.
Его насквозь заледеневшее тело Копышев нашел в понедельник утром. Скрючившись, сидело оно у самого входа в камеру. Пытаться обнаружить признаки жизни было просто глупо. И тело сразу свезли в морг.
… Сторож анатомического корпуса мединститута, где и находился морг, услышал ночью удары в дверь изнутри. Был он, во-первых, не робкого десятка, во-вторых, к постоянной близости трупов привык и ничуть их не боялся, в-третьих, знал, что всякое бывает и не раз слышал рассказы о том, как живых людей принимали за мертвых. Поэтому – не запаниковал, а отпер дверь, и в коридор вывалился привезенный давеча замороженный.
Около трех месяцев провалялся Павел Годи в военном госпитале (куда его почему-то определили) с двусторонней пневмонией и обморожением конечностей. Но он был жив! И это было невероятно для окружающих. Для него же еще более невероятным было то, что произошло с его сознанием в те часы, когда тело, превращенное в ледышку, валялось сначала на полу хладокамеры, потом – на столе морга.
… Устав стучаться в дверь и придя к выводу, что это – бесполезно, он подтащил ко входу подходящую по размеру тушу, сел на нее и закрыл глаза. Смерть, пританцовывая от холода, стояла наготове за его спиной. Но это была обыкновенная рядовая смерть, и она не ожидала от клиента последовавшей неприличной выходки.
Он спал. Во сне он начал умирать. И тут что-то подсказало ему, что можно этого и не делать. Нужно только «рвануться»… И даже не изо всех сил, а просто неким особым образом – со специальным «поворотом»; и не прямо, а под определенным «углом» – рвануться разумом из тела, по-особенному «выгнувшись»… Нет, все термины прошлой жизни выглядят тут нелепо. Но он ЗНАЛ, КАК все это нужно делать. И он выгнулся разумом, дернулся под подсказанным интуицией углом… Смерть, отвесив челюсть, выронила косу, а дух Павла Годи вместо того, чтобы, как положено, отправиться к праотцам, подскочил к дверям холодильной камеры и, встав ребром, без особого труда протиснулся наружу в полумикронный зазор.
… Как он себя ОЩУЩАЛ? (И это слово тоже неупотребимо в данном случае; ощущать по-настоящему можно только посредством органов чувств, он же весь сейчас был, собственно, одно ощущение, чувство.) Спрашивать у него, что он сейчас чувствует – было бы столь же нелепо, как о количестве вагонов в электровозе интересоваться у электричества. Но он ЗНАЛ, что сейчас он – прозрачная, очень тонкая субстанция, имеющая форму отображения человеческой фигуры на плоскость. И в данный момент он мчался по ночным проулкам, точно зная, где искать человека, который должен вызволить его тело из белых объятий холода.