– Вперед, вперед! Засада!
Краем глаза д’Артаньян видел, как мнимые землекопы, отступив к канаве, вытаскивают оттуда мушкеты, ожесточенно, с исказившимися лицами раздувая тлеющие фитили…
Всадники рванулись вперед, сшибив неосторожного, не успевшего убраться с раскисшей дороги, мелькнуло перекошенное от ужаса лицо, копыта жеребчика звучно стукнули во что-то мягкое – но гвардейцы уже вырвались из низины.
Вслед им загремели выстрелы, зажужжали пули, с тугим фырчаньем рассекая воздух, – и д’Артаньян отметил почти инстинктивно, что их жужжанье все время слышалось по обеим сторонам и ниже, на уровне колен или пояса… «Они стреляют по лошадям, – сообразил гасконец, давая коню шпоры. – Исключительно по лошадям, мы им нужны живые…»
Повернув голову, он убедился, что маленький отряд не понес урона: все трое спутников, растянувшись вереницей, скакали следом. Далеко в стороне пропела в качестве последнего привета пуля – пущенная уже наобум, в белый свет…
– Сворачивайте налево, д’Артаньян, налево! – послышался сзади крик де Варда. – Поскачем проселочной дорогой! Налево!
Д’Артаньян последовал совету, и кавалькада свернула на узкую и петлястую, немощеную дорогу, извивавшуюся среди полей и чахлых яблочных рощиц. Черный жеребец де Варда обошел его коня на два корпуса…
И рухнул на всем скаку, перевернувшись через голову, словно пораженный ударом невидимой молнии. Всадник, успевший высунуть ноги из стремян, покатился в пыли.
Д’Артаньян молниеносно поворотил коня, натянув поводья так, что жеребчик взмыл на задних ногах, молотя передними в воздухе. Присмотрелся к лежавшему неподвижно коню – и охнул. По черной шкуре, мешаясь с обильной пеной и окрашивая ее в розовый цвет, ползла широкая темная струя.
Скакуна все же поразила пуля, единственная меткая из всех, – но благородное животное сумело прежним аллюром проскакать еще не менее лье, прежде чем испустило дух, умерев на скаку…
– Граф, как вы? – вскричал д’Артаньян.
Де Вард, перепачканный пылью с ног до головы, пошевелил руками и ногами, попытался сесть. Страдальчески морщась, отозвался:
– Похоже, я себе ничего не сломал. Но грянулся оземь здорово, все тело – как чужое…
– Я вам сейчас помогу…
– Нет! – вскричал граф так, что шарахнулись лошади. – Со мной ничего серьезного, отлежусь и отдышусь! Вперед, д’Артаньян, вперед! Галопом в Париж, вы теперь наша единственная надежда… Живо!
Не было времени на проявление дружеских чувств и заботу о пострадавшем. Признавая правоту де Варда целиком и полностью, д’Артаньян лишь крикнул Любену, чтобы тот оставался с хозяином, и пришпорил коня. Поредевший отряд, состоявший лишь из гасконца и его верного слуги, галопом мчался проселками, окончательно перестав щадить коней.