– Позвольте! – вскричал д’Артаньян. – Но ведь это Анна прислала мне это вино…
Де Вард поднял на него внимательные, холодные глаза:
– Вам это достоверно известно?
– Корзинку принес ее слуга…
– Вы его видели прежде у нее?
– Н-нет… Но я не знаю в лицо всех ее слуг… Собственно, в лицо я знаю одного Лорме… Но он ведь передал письмо, написанное ее собственным почерком! Вот оно!
Каюзак и де Вард переглянулись. Граф покачал головой:
– Д’Артаньян, д’Артаньян… Вам, помнится, рассказывали о мастерах подделывать чужую руку, любой почерк… У кардинала в задних комнатах сидит один неприметный человечек… Почему вы решили, что он один на свете, такой вот умелец?
Д’Артаньян растерянно и зло ударил себя кулаком по лбу:
– Господи, мне же рассказывал Рошфор… Что же это…
– Яд, – сказал де Вард кратко. – Тот самый яд, уже не раз себя проявлявший во Франции… и, вы правы, однажды даже в Англии. Почему вы не рассказали мне сразу про то, как к вам попало вино? Вас же предупреждали об осторожности, а вы едва не погубили нас всех… Нет сомнения, яд во всех бутылках…
Д’Артаньян обернулся, заслышав какой-то странный звук. Оказалось, это Планше, стоя в дверях в компании Любена и Эсташа, форменным образом лязгал зубами от страха, бледнея на глазах, как и его собратья.
– С-с-дарь… – пролепетал он. – Значит, мы чудом отделались…
– Ты собирался пить мое вино, бездельник? – прикрикнул д’Артаньян.
– С-самую малость, з-за в-ваше здоровье… Только я собрался пригубить малость, как пришел Нуармон и сказал, что хозяин зовет меня вниз… Оказалось, он то же самое сказал Эсташу с Любеном…
– Чтобы самому без помехи опрокинуть пару стаканчиков, – убежденно сказал де Вард. – Грех так говорить, но старый прохвост своей смертью спас наши жизни…
– Но кто? – вскричал д’Артаньян. – Кто мог выкинуть с нами такую шутку?
– Право же, задайте вопрос полегче, – нахмурился де Вард. – Думаю, господа, нам следует…
Он замолчал, увидев новое лицо. В дверях стоял Лорме, седовласый слуга Анны, и смотрел на д’Артаньяна с такой оторопью и страхом, словно видел перед собой нечто диковинное и ужасное, никак не способное находиться в нашем мире. От этого взгляда у гасконца вновь пополз холодок по спине.
– Что стряслось, любезный Лорме? – громко спросил он, пытаясь наигранной бравадой тона рассеять то страшное напряжение, в котором они все пребывали. – Вы что, испугались трупа? Если вспомнить, сколько народу вы отправили на тот свет, такая чувствительность поистине…
– Вы живы, сударь? – произнес Лорме с невыразимым удивлением. – Вы здоровы и – на ногах?