– Теперь я понимаю, что нашел в вас Герасимов, – кивнул полковник, не выказывавший никакого беспокойства. – На Олечку вышли через Тутушкина?
– Разумеется, – сказал Бестужев. – Видите ли, полковник, это звучит несколько парадоксально, но в пользу того, что главный виновник сидит повыше Рокицкого, как раз свидетельствовало отсутствие улик и следов. Только человек весьма высокопоставленный, имеющий доступ к ключевым секретам жандармерии и охраны, мог организовать подобную «яму». Только он знал о точном времени выхода с приисков золотых обозов – ведь Польщиков регулярно сообщал о датах шифродепешами в управление… Только с вашей санкции мелкоте вроде Даника могли выдавать билеты охранного отделения – хотя вы и в этом случае выставили вперед Рокицкого. Только вы могли «спрятать» Мельникова от Петербурга. Только люди вроде вас могли пренебречь деньгами и пистолетом в комнате Штычкова… Кстати, Баланчук сознательно работает с вами или вы его тоже играете втемную? Мне почему-то кажется, что вернее всего – первое. Очень уж непонятным выглядело упорство, с которым столь опытный жандарм, розыскник, заверял меня в виновности Енгалычева – на основании чертовски шатких улик… Собственно, и не улик даже, так, чепухи… Баланчук работает с вами?
– Предположим, – кивнул полковник, глядя на него иронично и спокойно.
– Я понимаю, отчего вы так уверенно держитесь, – кивнул Бестужев. – Чувствуете определенную неуязвимость ваших позиций. Мельников выскользнет из рук. С Даником вы что-то проделали… или, по крайней мере, успели вбить ему в голову убедительную версию, которой он будет держаться изо всех сил. Олечка недосягаема… вы ведь выбрали на роль убийцы именно ее, а не посвященного во все хмурого сообщника только из-за ее папаши? Умышленное убийство чина охранного отделения – вещь крайне серьезная, любой сообщник может занервничать, выдать вас из страха за свою шкуру, а то и шантажировать начнет. Меж тем Ольга недосягаема из-за отца и ввиду полнейшей ненадежности ее свидетельств – даже без трудов папаши опытный врач вынесет решение о серьезных нарушениях в работе затуманенного кокаином мозга… Неплохо. В чем-то даже талантливо.
– Рад, что вы это признаете.
– Полковник, – с любопытством спросил Бестужев, – а почему вы мне не угрожаете? Или не пытаетесь подкупить?
– Вы ж не возьмете, правда? – хмыкнул Ларионов. – Из-за гонора…
– Я бы это назвал иначе – офицерской…
– Бросьте, ротмистр! Хороша честь, когда нечего есть…
– С голоду пухнете? – усмехнулся Бестужев. – Знаете, я изучал кое-какие ученые труды по психологии преступников, наши и иностранные. Хотите, скажу, от чего вы поденно страдаете? От невозможности выговориться. Похвастаться перед понимающим человеком вашей хитростью и умом…