Голема. Не знаю. Одно ясно: эта штука столь же бесполезна, как веселые ящерки в огне. Уж я-то могу утверждать со всей уверенностью, она у меня восемнадцать лет…
– Но вы ж его умеете оживлять! – выпалил барон.
– Толку от этого мало, – преспокойно ответил Грюнбаум. – Всякий раз повторяется одно и то же: истуканчик приходит в движение, но способен пройти не более двух десятков шагов… после чего, если не встретит никакого препятствия, падает и вновь становится мертвее камня. А если попадется препятствие… ну, вы видели.
– Ну, а коли ему…
– Подставить ногу? – спокойно спросил Грюнбаум. – Категорически бы вам не советовал, вспоминая мою несчастную кошку… Неприятное было зрелище. Бедное животное оказалось буквально разорвано пополам.
– Я бы на вашем месте выкинул бы эту тварь в речку поглубже, – сказал барон. – Или поработал кувалдой…
– Мне кажется, мой юный друг прав, – сказал без выражения граф.
– Духу недостает, – признался Грюнбаум с ноткой стыдливой беспомощности. – Как-никак, воспоминание о десятках лет, отданных… Вот и храню в шкафу, как влюбленный бережет локон возлюбленной. Так что же, господин граф, будете утверждать, что это обычная глина?
– Пожалуй, не рискну…
Грюнбаум повернулся к нему резко, порывисто, так что полы шлафрока разлетелись нетопырьими крыльями:
– А теперь представьте себе настоящего Голема, рушащего все на своем пути. Уж если эта куколка в мгновение ока переломила вашу солидную дубовую трость… Или вы рассчитываете, что Гаррах ограничится тем, что поместит Голема в стеклянный шкаф и будет остаток жизни гордо демонстрировать, как особенный раритет? Это я перегорел – а наш общий знакомый Густав Гаррах все еще полон неистребимого мальчишеского желания забавляться с любой диковинной штукой, какая только попадется…
Судя по лицу графа, он эти опасения разделял полностью.
– Я, думается, состарился, – продолжал Грюнбаум. – Поскольку в глубине души жажду одного: покоя, неизменности… А это как раз и есть характерная черта старости. Можете думать что угодно о моих побудительных мотивах, но мне, право же, по-настоящему страшно, когда я представляю этого истукана на пражских улочках…
– Кровь и гром! – воскликнул барон. – Но пушка-то его, надеюсь, остановит?
– В конце концов, – сказал граф. – А до того… Где Голем, вам, разумеется, не известно?
– Представления не имею.
– А Гаррах знает те заклинания, которыми вы только что привели истуканчика в движение?
– Конечно. Я же говорю, мы вместе этим занимались…
– И сразу возникает множество вопросов, – сказал граф так, словно размышлял вслух. – Может ли это заклинание поднять