Взглянув на часы, он понял, что время пришло. Тихонько встал, накинул холщовую куртку с бесценным содержимым подкладки, прошедшую с ним все здешние огни и воды, застегнул на пуговицу внутренний карман, отягощенный футляром с микрофильмами. Проверил оружие. Распахнул обе створки окна.
Слепящий электрический свет залил кухоньку совершенно неожиданно для него, но он не растерялся, действовал привычно – отпрянул от окна к стене, выхватил пистолет.
И чуть опустил дуло, когда увидел, что держит под прицелом Кристину в небрежно запахнутом халатике – в руках у нее не было ничего и она вовсе не выглядела только что проснувшейся... Морщась от досады и нетерпения, Мазур криво усмехнулся за отсутствием толковых реплик.
– Ты куда? – спросила она растерянно.
– Ухожу, – сказал Мазур.
– Куда?
– Какая тебе разница? – сказал он мягко. – В пространство. Насовсем. Я не хотел устраивать голливудских прощаний, знаешь ли... В общем, прощай. Лучше тебе побыстрее отсюда уехать, не годится торчать тут одной с кучей бриллиантов в кармане. В этом милом городке и за десять долларов глотку перехватят, а у тебя целое состояние.
На лице у нее было странное выражение, которого Мазур не мог понять, как ни пытался.
– Я подумала было... – сказала она растерянно. – Но камни на месте, все до одного... Джонни, что случилось?
– Да ничего, – сказал Мазур. – Совершенно ничего. Я просто исчезаю навсегда и ничего тут не поделаешь. Такова жизнь. Приходится...
– Ты что, все-таки шпион?
– Милая, ты неглупая девочка, – сказал Мазур. – Очень даже неглупая. К чему эти дурацкие вопросы и ненужные тебе сложности? Привыкай к роли молодой миллионерши... По крайне мере тебяя ничем не обидел, а? И ни в чем перед тобой не виноват. Так что...
Он нетерпеливо пошевелился, давно уже убрав пистолет.
– Бог ты мой... – сказала Кристина, и невероятная тоска в ее голосе заставила Мазура, уже положившего было руку на подоконник, остаться на месте. – А я-то думала, дура, а мне-то показалось...
Мазур смотрел на нее внимательно и цепко. В глазах у нее стояли слезы, а лицо было горестным, как у ребенка, которого вдруг обманули так несправедливо и жестоко, что хуже и представить невозможно.
До него только теперь дошло. Что на сей раз здоровая профессиональная паранойя его чертовски подвела. Что никаких потаенных замыслов у Кристины не было. Что эта дуреха...
В голове у него пронеслось множество самых разнообразных мыслей. Он подумал, что в него давненько уже не влюблялись всерьез – но сейчас это вызывает скорее досаду, чем мужскую гордость. Он подумал, что, не окажись таким идиотом, все проведенные с ней дни были бы определенно