Катер был уже кабельтовых в трех, он заходил с левого борта, задрав нос, летя на редане, разбрасывая белые пенные полукружья, оставляя широкий кильватерный след. На носу выжидательно замер у пулемета субъект в белом – у этих ребят прямо-таки мания какая-то таскать с собой пулеметы. Хотя они правы, конечно, во всех смыслах, в их многотрудном ремесле без хорошего универсала не обойдешься, тут наши взгляды полностью совпадают...
Он нырнул в люк. Секунду подумав, автомат оставил при себе, а винтовочку оставил в дверном проеме, ведущем в каюты, – примостил ее поперек двери так, чтобы непременно привлекла внимание любого понимавшего толк в оружии человека. А сам кошкой скользнул под сплошную деревянную лестницу, открытую с боков, – очень уж сухопутный был у нее вид, язык не поворачивался называть это сооружение трапом, хотя на корабле, как известно, лестниц не бывает, а есть одни только трапы...
Пьера не видно и не слышно – притаился, надо полагать, основательно, как мышь под метлой. Мазур ощущал себя самую малость неуверенно – ни один из трех стволов, коими он сейчас располагал, не пристрелян им лично, он вообще ни разу не стрелял из них, а меж тем любое оружие неповторимо, как красивая баба... Ну ничего, мы не вчера родились, когда нас пытаются прирезать, мы и на чудеса способны...
Судя по звуку мотора, катер уже был совсем близко – надежная посудина, наполовину закрытая надстройкой. Сколько там может оказаться народу? Не особенно-то и много, самое большее полдюжины, больше и нет смысла посылать в погоню за их скорлупкой...
Ага! Длинная, у в е р е н н а я пулеметная очередь – и характерный жесткий плеск вонзившихся в воду пуль. Предупредительные выстрелы, конечно, не слышно ни одного попадания в корпус...
На палубе затопотали – спускали все паруса, судя по звукам. Слышно было, как гаваец в голос поторапливает команду, вряд ли нуждавшуюся в понуканиях.
Рокот мотора надвинулся слева. Короткий стук – ага, суда легонько ударились бортами. Слышно, как на палубу прыгнули два или три человека. Несколько мгновений томительной тишины. Потом раздался громкий, насмешливый голос. Английский чересчур хорош для ублюдка пиджина:
– Что это вы, парни? Ах, молодцы, примерные ребята! Сами догадались, что нужно поднять ручки и стоять смирненько... Ну, и кто же капитаном на этом суперлайнере?
– Я.
– Да что вы говорите, сэр! Позволено ли мне будет поинтересоваться вашим благородным именем?
– Вообще-то, меня тут знают как Джонни Гавайца...
Судя по голосу, Джонни было тоскливо и неуютно.
– Да ну? Увы, сэр, вынужден признаться, что мне не доводилось слышать столь славное имя... Вы, надеюсь, простите мне, темному, такое невежество?