– Я уже слышал эту версию, имеющую хождение в близких к вам кругах, – кивнул Евстратов. – Вы героически расследуете преступление века, и темные силы составили страшный заговор, чтобы вас скомпрометировать… В частности, вас под пистолетом принуждали позировать в откровенных позах, принимать наркотики, использовать подчиненных в личных целях…
Он замолчал – Даша смотрела на него столь лучезарно, наивно и восторженно, что это было хуже всякой издевки. Проворчал:
– Не забывайте, где находитесь…
– Простите? – Даша недоуменно подняла брови. – Я что-то не вполне поняла насчет наркотиков и использования подчиненных…
– Ну что ж, – кивнул он со сговорчивостью, не сулившей ничего хорошего. – В таком случае… Не возражаете, если мы начнем по порядку рассматривать всю клевету и все наветы, скопившиеся в этом гнезде беззакония и террора? Вы, разумеется, вправе тут же давать любые объяснения, которые будут внимательно выслушаны в присутствии третейского судьи, – он кивнул на Ивакина.
– Начнем, – сказала Даша.
Он придвинул к себе папку устрашающей толщины. Несмотря на паскудность момента, Даше стало интересно: это откуда же они столько мусора понатаскали?
– Итак… Начнем с заявлений граждан Величкина, Панова и Давыденко, гражданок Хрумкиной, Плужниковой, Даниловой и Теминой, а также подданного Германии фон Бреве. Все эти заявления касаются одного и того же момента. Утверждается, что вы, будучи внедренной в окружение журналистов Хрумкиной и Василькова, неоднократно употребляли на их глазах наркотики. А в последнем случае, после убийства гражданина Василькова, проводили допросы задержанных, все еще находясь в состоянии наркотического опьянения.
– А данные экспертизы случайно не приложены? Насчет меня.
– Нет. Равно как и нет анализов, позволивших бы однозначно утверждать, что у вас в крови не было наркотика.
– Как же с презумпцией невиновности? – спросила Даша.
– Хорошо, этот аспект снимаем, – неожиданно покладисто, что-то очень уж покладисто согласился прокурор.
– Вы эту сатанистскую братию деликатно именуете «окружением»?
– Простите, но как иначе мы должны ее именовать? У нас в стране не существует законов, запрещающих деятельность подобных обществ. Здесь вам не Иран, Дарья Андреевна, руки не рубят и писателей за выражение своего мнения к смертной казни не приговаривают.
– Это вы про Рушди? Так там же сплошное богохульство и святотатство, а не выражение своего мнения…
– Вы оправдываете подобные методы?
– Нет, – сказала Даша, испугавшись, что пришьют еще и какую-нибудь политику. – Просто уточнила.