– Шагом марш в барак! – распорядился комендант.
Пошли в барак. Маргарита сидела на прежнем месте, кое-кто инстинктивно попытался прикрыться сложенными ковшиком ладонями, и комендант тут же заорал:
– Руки по швам! Становись!
После секундного колебания команда была выполнена.
– Боже ты мой, до чего мелкая и ничтожная скотина, – вдруг в полный голос заговорил Доцент, тяжело выдыхая воздух. – Полный ноль, ничтожество, пустышка…
Комендант вздрогнул, словно его огрели плеткой, но тут же горделиво выпрямился, фыркнул:
– Эти финты, милейший, мы уже проходили. Не будет вам пули в лоб, не надейтесь. Уж если ты, подонок, переметнулся к этой новорусской сволочи, получишь по полной программе. Всему свое время. Если пискнешь еще хоть слово, прикажу сбросить в сортир… Ну? Одно словечко, умоляю!
Доцент молчал.
– Вот то-то, – удовлетворенно сказал комендант. – Порядок в аудитории установлен… Итак, господа. Поскольку, как я уже говорил, в основе порядка лежит справедливость, мы тут посовещались и решили дать каждому шанс. Точнее, сделать так, чтобы равные шансы были у каждого. Будем демократически голосовать. Тот, кто первым проголосует определенной частью тела, как раз и будет приглашен на увлекательную и вдумчивую беседу… Руки по швам! Кто во время процедуры всеобщего и демократического голосования будет шевелить ручками-ножками, испытает на себе все многообразие моей фантазии и лютой к вам ненависти, твари… Готовы? Фрейлейн Маргарита, прошу!
Он по-наполеоновски скрестил ручки на груди, отодвинулся к стене. Маргарита не спеша притоптала окурок узким носком сапога, встала, закинула руки за голову, сладко потянулась, с таким видом, словно пребывала здесь одна-одинешенька, тряхнула головой – волна великолепных золотых волос взметнулась и упала на плечи.
И принялась медленно расстегивать черную рубашку с алой нацистской повязкой на рукаве. В лучших традициях импортного стриптиза выгибалась и потягивалась, медленно поворачиваясь вокруг собственной оси. Аккуратно повесив рубашку на спинку стула, обнаженная по пояс, на два шага приблизилась к шеренге, медленно прошла из конца в конец, оказавшись так близко, что Вадим вдохнул, вместе с остальными, аромат хороших духов и слабый запах свежего пота, рассмотрел крохотную родинку на левой груди.
И, к своему ужасу, почувствовал, что где-то в недрах организма начинает разворачиваться стандартная мужская реакция. В панике скосил глаза вниз – слава богу, пока что все вроде бы обстояло благополучно. Не ворохнулось. Но если это будет продолжаться…
Продолжалось, конечно. Маргарита в два счета сбросила сапоги и медленно стягивала черные бриджи, под которыми ничего больше не имелось – чуть приспустила, просунув туда узкую ладонь, выгнулась, оглядывая с блядской улыбкой голую шеренгу, посылая недвусмысленные улыбки и проводя по губам кончиком языка. Дела были плохи. Несмотря на сюрреализм происходящего, природа брала свое.