Я наблюдал за происходящим со спокойствием фарфоровой вазочки и не понимал, почему старик и босс вдруг сделались такими покладистыми. Им ничего не стоило навсегда успокоить и Зайку, и ее раздражительных партнеров по бизнесу. Но ни единого движения не совершалось ни внутри, ни снаружи. Оказывается, иногда полезно прикинуться кретином. Даже Верка перестала дергаться.
– Тебя я знаю, – неожиданно сказала Зоя, и ствол переместился на Фариа. – Ты работаешь на Морелли.
– Тогда говори мне «вы», детка. И убери пистолет. Мы не в Харькове.
На секунду я испугался, что у Зайки не выдержат нервы. Трудно представить себе такое, но она выглядела ошарашенной и потеряла дар речи.
– Захлопни рот! – посоветовал ей Фариа.
Рука, державшая пистолет, закачалась. Я понял, что выстрела не будет, и осторожно повернул голову градусов на сорок пять, пока не засек периферийным зрением двух новых персонажей.
Из глубины дома появилась Эльвира, ведя под ручку Макса. Даже на расстоянии парочка производила угнетающий эффект, но я был впечатлен еще сильнее, когда разглядел их физиономии.
Эльвира постарела лет на двадцать. Глубокие морщины пролегли от крыльев носа к уголкам рта и избороздили тяжелый лоб; губы высохли и не полностью прикрывали шатающиеся зубы. Из мешков под глазами получилось бы небольшое портмоне, а парчовое платье свисало с каркаса, точно с вешалки.
Макс был явно заторможен и передвигался маленькими шажками, будто заново учился ходить. Младенческий портрет бесследно исчез. Насколько я мог судить, тридцатилетняя небритая рожа была в полном порядке, если не считать злополучного глаза, прикрытого любовно повязанным женским шарфиком. Шарфик, естественно, принадлежал Эльвире. Взгляд уцелевшего глаза не отличался особой выразительностью. Откровенно говоря, он был пустым, как замочная скважина. На губах и подбородке засохли зеленоватые потеки Эльвириного «молока». Вокруг темени пробивался пух неопределенного цвета.
– Тридцать седьмой, чтоб мне сдохнуть! – проговорила Зайка с не совсем понятным чувством. Я целиком разделял ее пожелание. Ко мне она потеряла всякий интерес и метнулась к Максу, как сеттер за подстреленной уткой. Мозолистой рукой она схватила «тридцать седьмого» за горло, словно хотела убедиться в его материальности.
– Ты что, сука, охренела? – сказала вдруг Эльвира совершенно нормальным голосом. – Убери лапы от моего сыночка!
Поскольку Зайка была в сильном ошеломлении и не отреагировала сразу, Эльвира без замаха ткнула ее кулаком в живот. Потом еще раз. И еще. «Потрох выну!» – прошипела хозяйка, молотя по тренированному прессу секретарши. Зоя икнула и застыла с поднятой рукой, будто недоделанная статуя. «Сынок» тупо, но дружелюбно улыбался ей, как любимой няне из детского сада.