раздобыл. Полезная штука...» – тут мысли бывшего спецназовца оборвались, и он погрузился в глубокий сон...
* * *
Оформив надлежащую документацию по Куницыну, Зиновий Михайлович собрался было вернуться домой, но по непонятной причине остался в кабинете. Какая-то неведомая сила удерживала психиатра на месте, не давала уйти. «Продолжу похмеляться здесь», – так и не поняв мотивов своего поведения, решил он. Сгонял Любаню в ближайший магазин за «парой-тройкой пузырей», употребил вовнутрь очередную порцию и, возложив ноги на стол, закурил сигарету. Выпитая спозаранку натощак водка тяжело ударила в голову. Заместитель главного врача пребывал в состоянии вялой полудремоты, не забывая, однако, периодически прикладываться к бутылке. Прошел час, другой, третий... Внезапно дверь кабинета настежь распахнулась.
– Приветик, Зяма, – произнес знакомый писклявый голосок. – Я пришел получить обещанный давеча должок. Чуть раньше запланированного срока, но уж не обессудь! Обстоятельства!
Кудряшкин, вздрогнув, открыл глаза и замер в ужасе: на пороге стоял Уткин в изодранной, заляпанной кровью одежде, с перекошенным в нечеловеческой гримасе лицом и горящими рубиновым огнем глазами. Точь-в-точь как у бесформенного черного чудовища из сна. В одной руке он держал широкий окровавленный кухонный тесак, а в другой – оскаленную в предсмертной муке голову старшей медсестры Виктории Кукиной, дальней родственницы Кудряшкина, иногда делавшей ему минет и потому занимавшей в клинике привилегированное положение.
– Попалась по дороге, сучонка! Извини, не удержался, – кривляясь, пропищал Уткин. – Решил прихватить в качестве сувенира. Да не печалься. Губки-то целы. – Уткин недвусмысленно пошевелил чуть высунутым языком: – Держи, может, еще используешь по назначению! – Он с силой швырнул мертвую голову, угодив точно в живот Зиновию Михайловичу. Кудряшкин застонал. Викина голова, больно ударив в солнечное сплетение, скатилась на штаны.
– Изготовилась к выполнению своих основных обязанностей! – заржал Уткин. – Прилежная сучка! Гы-гы-гы! Ладно, шутки в сторону! – посерьезнев, сказал он. – За мной по пятам гонится несколько рассерженных типов во главе с санитаром Ермоловым. Недооценил я мальчишку! Ох недооценил! Знаешь ли ты, что твой сотрудник в прошлом сержант спецназовец, воевавший в Чечне в составе группы войск генерала Шаманова?! Знаешь, скольких «воинов ислама» он собственноручно спровадил в преисподнюю?
Заместитель главного врача отрицательно помотал головой.
– Но это не суть важно! – Одержимый перекосился еще больше, окончательно утратив человеческий облик. – Земному человеку, пусть даже суперкрутому, не тягаться с высшими силами. Беда в другом – мальчишку активно защищают наши недруги, а на груди у Ермолова освященный оптинским старцем крест! Вблизи него я утрачиваю большую часть силы. Ух, ненавижу! – Красные глаза изрыгнули сноп пламени, задевший по касательной бороду психиатра. В кабинете запахло паленым волосом. – Я хотел убить его первым, – писклявый голос Уткина внезапно стал низким, гортанным, с металлическими нотками, – однако не сумел. Короче, лекарь, преследователи обшаривают все закутки больницы и скоро доберутся сюда. Ты должен незаметно вывести меня! Понял, червь?!