Добросовестно исследовав возможный театр военных действий, я вернулся в дом. Лютиков потрудился основательно – комнаты приобрели жилой вид, по крайней мере почти жилой!
– Молодец! – похвалил я. – С паршивой овцы хоть шерсти клок! Рекогносцировку[11] я провел. В мансарде ты прибрал? Великолепно! Я обоснуюсь там и подготовлю позицию для стрельбы, а ты… ты лучше лезь в погреб! От греха подальше!
– Нет! – решительно возразил Генка. – Дай мне пистолет!
– Ни хрена себе!!! – моему изумлению не было предела. – Я, наверное, ослышался! Ты же недавно вопил, что не собираешься никого убивать!!!
– Я передумал. Дай пистолет! – твердо повторил Лютиков. – Не волнуйся! Пользоваться умею! – Черты Генкиного лица затвердели. Взгляд сделался жестким, решительным…
– Хорошо, – с невольным уважением согласился я. – Но понапрасну не рискуй! Не при на рожон! Давай вытащим на середину комнаты вон тот шкаф. Укройся за ним и расстреливай всех, кому удастся проникнуть в дом!..
Тут кто кого упредил, тот и жив…
Владимир Богомолов «Момент истины»
В хлопотах день пролетел незаметно. Наступил вечер, затем ночь. В небе зависла полная луна, дававшая достаточное количество света. Напившись крепкого кофе, предусмотрительно захваченного с собой из Москвы и с грехом пополам сваренного на трухлявой Генкиной печке, я, не выпуская из рук автомата, внимательно наблюдал за подступами к дому.
Как я и предполагал, Арбузов быстро вычислил наше местонахождение. Где-то в районе половины второго появились его шавки в количестве тринадцати особей. В ярком лунном свете можно было отчетливо разглядеть их лица. Все незнакомые. Ни одного из службы безопасности «Зевса» (набранным мной ребятам Арбузов, естественно, не доверял). Кто они? Менты?! Вряд ли! Те бы нацепили форму для пущего устрашения. На помощь «крыши» Виктору Павловичу рассчитывать теперь не приходилось. Пусть скажет спасибо, что Алик его вообще в живых оставил. Вероятно, Арбузов позаимствовал «горилл» у своих приятелей-коммерсантов… Да какая, собственно, разница?!
Прибывшие были вооружены до зубов, но профессионализмом явно не отличались: двинулись к дому плотной толпой, как стадо баранов. Что ж, дуракам закон не писан! Первой же длинной очередью (а «АКС-74-У» точностью стрельбы не отличается) я уложил шестерых. Остальные бросились врассыпную, беспорядочно паля куда придется. Однако недаром генералиссимус Суворов называл пулю «дурой». Две из них прошли впритирку с моей головой, чуть-чуть левее – и я бы уже держал ответ перед Господом Богом за прожитую жизнь. «Лучше бы швырнул пару гранат, – мелькнула в мозгу запоздалая мысль. – „Ф-1“ страшная штуковина