Она соглашалась, что Некрасов лишь в одном был прав: продолжать делать вид, что они друг друга не знают – уже не только бессмысленно, но и опасно. Лысый то ли слишком наблюдателен и догадлив, то ли телепат. Надо выяснить, что он знает еще. Это самое важное – выяснить, насколько он опасен… А Некрасов… Некрасова давно надо было поставить на место. Это была ошибка Миры – она заигрывала с ним, чтобы войти к нему в доверие. А это оказалось не только лишним, но и вредным. Чтобы войти к мужчине в доверие, надо показать ему гарантированный источник больших денег, а не ноги выше колен. Любой нормальный мужик знает: если будут у него деньги, то ноги выше колен станут ему доступны в том же количестве, что и куриные окорочка на рынке.
Она остановилась на спине большого белого камня, наполовину зарывшегося в землю, и посмотрела на лагерь. Отсюда, с высоты, палатки казались пчелиными ульями. Они стояли крэгом, в середине которого дымился костер. У котелка, вприсядку, суетился Шубин. Завернутая в одеяло, Вера Авдеевна медленно плавала вокруг костра. Инструктор, играя топором, шел вдоль обрыва к лесу.
«Сейчас, – подумала она. – Пока я не остыла. Пока еще все бурлит в душе. Не надо даже слишком стараться – мое лицо и глаза скажут сами за себя. Когда он поверит, что между мной и Некрасовым все кончено, то будет относиться ко мне совсем иначе…»
Она не стала спускаться в лагерь и по большой дуге пошла к лесу – туда, где только что скрылся Гера. Через несколько минут она услышала стук топора. Осторожно, чтобы не исцарапаться и не порвать о сучья сарафан, она прошла через густые заросли скумпии и вскоре увидела его. Гера стоял над большим бревном, широко расставив ноги и согнувшись. После каждого удара топором во все стороны разлетались щепки.
Она села на пенек и некоторое время, не выдавая себя, смотрела на его вспотевшую бронзовую треугольную спину и широкие плечи. «Красивая фигура! А вот лысина все портит. Ему пошли бы длинные черные волосы».
– Можно, я попробую?
Гера оглянулся, вогнал топор в дерево и выпрямился.
– Пробуй, – разрешил он, поднял с травы свою майку и вытер ею лицо.
Она с трудом высвободила лезвие топора, очень решительно замахнулась, но ударить не успела – Гера поймал ее руки вместе с топором.
– Так это не делается, – сказал он. – Без ног останешься.
– А как надо? Раздвинуть ноги?.. Ой, а мне сарафан мешает.
Гера снова принялся за работу. Он медленно продвигался вдоль ствола, снимая с него черную сырую кору.
– А зачем ты постригся наголо? – спросила Мира, внимательно следя за его работой.