– Нет, тетя Шура, картины пока не нужны.
– А что нужно? Чаю налить?
– Я историей увлекся.
Лебединская удивленно посмотрела на меня, не понимая, серьезно я говорю или шучу.
– Вот бы не подумала, – сказала она. – Кто сейчас историей увлекается? На истории бизнес не построишь. Это, наверное, причуда, да, Кирилл?
– Наверное, вы правы.
– Так что тебя интересует? – Она встала в середину зала и повела рукой по витринам и стеллажам. – Вот обломки таврской керамики. Вот камень с древнего монастыря горы Ай-Георгий с греческой надписью, посвященной богине Деметре. Тут, под стеклом, позднебоспорские и римские монеты.
– Настоящие? – спросил я.
– Нет, конечно. Латунные копии. Подлинники сделаны из золота и хранятся в другом месте. Что тебя еще интересует?
– Последний консул Солдайи, – ответил я, рассматривая большую, на четверть стены, картину с изображением окаменевшего дракона – черных шипов и пиков потухшего вулкана Кара-Даг.
– Христофоро ди Негро! – с напускным почтением произнесла заведующая и закивала головой. – Да, фигура сколь загадочная, столь и трагическая. Единственный из консулов Солдайи, который не увековечил свое имя в башнях Генуэзской крепости. Все постарались напомнить потомкам о себе: достопочтенный Якобо Торселло, именитый Бернабо ди Франки ди Пагано, отличный Пасквале Джудиче, благородный Лукини де Флиско Лавани. – Женщина прервалась для затяжки и, выпуская дым прямо перед собой так, что ее лицо на мгновение исчезло из моего поля зрения, добавила: – Все эти щедрые эпитеты, между прочим, придумала не я. Скромностью консулы не отличались, так они сами характеризовали себя, и эти слова выбили на плитах, вделанных в стены башен. Ты случайно не владеешь средневековой латынью?
– Нет, случайно не владею, – признался я, чувствуя себя перед этой женщиной страшным невеждой и вообще полным дебилом. – А почему вы считаете, что фигура последнего консула – трагическая?
– У последних, Кирилл, всегда все складывается трагично. Ну, а если говорить более точно, то Христофоро ди Негро, в отличие от своих предшественников, был свидетелем не расцвета, а гибели великой генуэзской колонии и сам погиб в бою с турками. На нем, собственно, и закончилась эпоха властвования итальянцев в Крыму.
– Правда? – делано удивился я. – Кто бы мог подумать… – И без излишнего любопытства, как бы мимоходом, заметил: – По идее, Христофоро ди Негро должен был до последней минуты жизни держать при себе все сокровища генуэзских колоний Крыма.
– По идее – да, – тотчас согласилась Лебединская, гася окурок в большой раковине рапана, приспособленной под пепельницу. – На этот счет есть много домыслов и легенд. Лично я сомневаюсь.