– Успокойтесь, я ни в чем вас не обвиняю, – почти искренне сказал я. – Постарайтесь вспомнить, когда вы заметили, что веревки нет на чемодане?
– Когда заметил? Да тогда и заметил, как Сашка руки на себя наложил, – недолго думая, ответил священник.
– А вчера она была?
– Вчера была. И сегодня утром была. Я бутылочки из-под ладана и мирры вынимал и с ними Марину в церковную лавку отправил, чтоб докупила. Была веревка, будь она неладна! Знал бы, чем дело обернется, – сжег бы!
– Ну, хорошо, – успокоил я священника, опустив ему руку на плечо. – Не терзайте себя. Кто мог знать, что такое случится.
Отец Агап, благодарный мне за доверие, вконец расщедрился:
– Кирилл Андреевич, я хочу вам сказать, что отслужу по полной программе. То, что я сделаю, не сделает ни один священник Крыма. По полной программе, с чтением специальных молитв! Очень действенное средство, поверьте моему опыту!
– Хорошо, хорошо! Спасибо!
Не мешая более отцу Агапу вершить таинство изгнания дьявола, я спустился вниз. В тени зонта, положив ноги на соседний стул, сидел профессор и, делая вид, что читает газету, поверх нее следил за мной. Наши взгляды встретились. Профессор слегка кивнул и тотчас заслонился от меня большой статьей под названием «С солнцем шутки плохи».
* * *
Выставкой-музеем, расположенной в бывшем армянском замке, вот уже лет десять бессменно заведовала и вела в ней экскурсии Александра Лебединская, мать моего приятеля, начальника спасательной станции. Прежде я часто заходил к ней, где в большом прохладном зале можно было отдохнуть от полуденной жары, поболтать и попить зеленого чая. Потом, когда я занялся частным сыском, мне уже было не до музея. В последний раз я виделся с тетей Шурой, когда покупал картины с крымскими пейзажами для своей гостиницы.
Я подъехал к зданию выставки около двенадцати, когда вероятность встретить здесь отдыхающих была очень мала и я мог поговорить с заведующей без свидетелей.
– Здравствуй, Кирилл! – Женщина вышла мне навстречу, как только я открыл тяжелую дверь.
– Вы, как миссис Хадсон, узнаете меня по шагам, тетя Шура? – спросил я.
Заведующая протянула мне руку, здороваясь по-мужски. Ее гладко уложенные седые волосы выглядели на фоне темных полотен картин белым пятном.
– Нет, не по шагам, – усмехнулась она и раскрыла секрет: – По твоей машине. «Опель-Сенатор» в Судаке есть только у тебя.
Ей бы мужиком родиться, подумал я, глядя, как женщина закуривает папиросу и, не вынимая ее изо рта, задувает спичку.
– За картинами приехал? – спросила она. – Ты как обзавелся собственной гостиницей, так стал моим первым и пока единственным покупателем картин.