– Стоп! Стоп! – рассмеялся Мэнгри и замахал руками. – Успокойся, пожалуйста! С Юлей все в порядке. Она недалеко отсюда. И очень просит тебя о помощи.
Линчо остановился, по-прежнему сжимая кулаки.
– Я очень жалею, Мэнгри, что ты остался жив, свалившись с поезда, и не превратился в фарш.
– Значит, на то была воля господня.
– Что ты от меня хочешь?
– Я предлагаю тебе выгодную сделку, – ответил Мэнгри. – Ты отдаешь мне Вацуру, а я тебе – Юлю.
Этот негодяй поставил Линчо в безвыходное положение! Линчо ухмыльнулся, сплюнул под ноги и спросил:
– А ты не боишься, что я тебя сейчас покалечу и в бочку посажу?
– Не боюсь, – ответил Мэнгри. – Потому что ты этого не сделаешь.
Он посмотрел на солнце, вытер рукавом пот со лба и добавил:
– Без воды на такой жаре Юля долго не выдержит.
– Какая же ты сволочь! – не сдержался Линчо.
– А ты не сволочь? Ты ангел? – крикнул Мэнгри и кивнул на Трушкина. – Ты спросил у этого несчастного, хочет ли он ехать в сельву?
– Только не надо корчить из себя добродетельного человека! – крикнул Линчо.
– Вот и объяснились! Значит, ты согласен?
– Зачем он тебе нужен?
– Но я же не спрашиваю, зачем тебе нужна Юля! – улыбнулся Мэнгри.
– Пошли! – ответил Линчо и скрипнул зубами от досады.
Трушкин из всего разговора понял лишь два слова: «Вацура» и «Юля», – тем не менее природная сообразительность подсказала ему, что в эмоциональном споре решалась его судьба.
Стараясь не встретиться взглядом с пленником, Лично с хмурым видом хлопнул его по плечу, принуждая идти вперед. Мэнгри свернул в сторону от терминала, безошибочно находя путь меж черных, покрытых ржавыми подтеками контейнеров и механических агрегатов неопределенного назначения. Потом несколько десятков метров они прорывались сквозь колючий кустарник. Линчо искоса поглядывал на Трушкина, и чувствовал, как к сердцу подкатывает жалость. Убьет его Мэнгри, как пить дать убьет! И придется Линчо оправдываться перед Августино, что-то лепетать про коварство Мэнгри. И Юля будет свидетелем этого позора? «Пусть он только приведет меня к ней», – с абстрактной угрозой подумал он, еще не представляя, что будет делать дальше.
Они вышли в грязные нищие дворы. Мэнгри увеличил шаг и оторвался на несколько метров. «У меня нет с собой даже ржавого ножичка! – подумал Линчо. – А одними кулаками мне эту гориллу не завалить».
Мэнгри свернул в тупик, огороженный гладкими серыми стенами. Здесь пахло тошнотворной смесью дыма и навоза. У торцевой стены, почти касаясь ее задним бампером, стоял джип с открытым верхом. Линчо подумал, что им придется куда-то поехать, но Мэнгри, ни слова не говоря, склонился над задним сиденьем и сорвал с него брезентовую тряпку.