И он высыпал на деревянный темный стол горсть кругляшков. Не то горошины, не то конфеты – желтые, зеленые и серые.
– Это семечки правды. Ты берешь одно, я – другое. Глотаем на счет «три».
Я насторожилась:
– Ты даже не сказал, что это такое!
– Я сказал – это семечки правды. Я глотаю – ну и ты глотаешь. Все честно.
В нем было что-то завораживающее. У меня никогда, даже в младенчестве, не было охоты тянуть в рот что ни попадя. А тут я, как загипнотизированная, поднесла к губам желтый кругляшок.
Он тоже взял желтый:
– На счет «три».
Я вдруг подумала: что если я проглочу, а он не проглотит? Если это отрава, и он задумал обмануть меня?
– Давай поменяемся, – сказала я решительно. – Давай свой.
– Осторожная, – он сверкнул белыми зубами. – Они одинаковые. Но – как хочешь.
Мы поменялись горошинами.
– Раз, – очень серьезно сказал мальчишка, – два… Три!
Я все-таки дождалась, пока он проглотит, и тогда только – так уж и быть! – проглотила и свою горошину. Хотя безопаснее, наверное, было бы спрятать ее за щекой.
– Ты хотела жульничать, – сказал мальчишка.
– Нет. Просто…
– Хватит. Теперь решаем, кто первый спрашивает. «Камень-ножницы-бумага».
В эту игру я играла с мальчишками еще в детском садике, но никогда бы не подумала, что она в ходу здесь, в бывшем загробном царстве.
– Раз-два-три, – снова сказал мальчишка.
Надо отдать ему должное – он не жульничал ни капельки. Мы одновременно выбросили руки – у него был кулак, то есть «камень». У меня открытая ладонь, то есть «бумага». Бумага накрывает камень, а значит, первой выпало спрашивать мне.
– Давай, – мальчишка сдвинул брови. – Быстрее.
Его бледное лицо еще больше побледнело под сажей.
– Как тебя зовут? – выпалила я.
Он вздохнул с облегчением. Прямо-таки обмяк:
– Максимилиан. Ничего глупее ты спросить не могла?
– Ты правда маг?
– Это второй вопрос. А теперь моя очередь… Смотри только, не соври. А то знаешь что будет…
– Не знаю, – мне вдруг стало неуютно.
Он поднял белесые брови:
– Плохо, если не знаешь. Соврать с семечком правды в животе… М-да. Слушай мой вопрос. Ты можешь уйти назад, за Печать?
Я облизнула губы. Все это было как-то… будто понарошку. Будто не со мной. Эта комната, увешанная флагами поверженных армий. Этот мальчишка с нехорошими глазами. Это «семечко правды» у меня в животе…
Живот вдруг как заболит! Я охнула и скрючилась на табуретке.
– Отвечай скорее. Оно не будет долго ждать.
– Да, – выдохнула я. – Да.
Боль исчезла так же мгновенно, как и появилась. Мальчишка торжествующе ухмылялся:
– Еще по вопросику?
– Погоди, – я тяжело дышала, мне было страшно. – Что делает семечко правды, если съесть его и соврать?